вспотеть. Что ж, и ее, в конце концов, женщина родила.
– А на что это, по-твоему, похоже? – спросила она, тоже считая, что говорит шепотом, и уверенная, что Нора не видит, как она слегка пожала плечами, услышав заявление Тоби, не видит и того, что ее волосы касаются короткой щетинки отрастающих волос мальчика. Тоби уверенно сказал:
– По-моему, это точно следы.
– Значит, так оно и есть. Ведь сердцем мы видим зачастую куда лучше и правдивей, чем глазами.
Высказав столь глубокую философскую мысль, Джози двинулась к двери. Глядя на ее дурацкую шляпу, украшенную пухлыми подсолнухами из джута, Нора испытывала сильное искушение сбить ее на землю – особенно когда шляпа, чуть подскакивая, проплывала прямо под окном кухни. Можно было бы, конечно, «нечаянно» приоткрыть ставню, но от этого и сама хозяйка шляпы могла запросто рухнуть на землю, и тогда весь день пошел бы насмарку: смущение, слезы, упреки, вода, зря потраченная на умывание Джози, и время, зря потраченное на вызов врача и заклеивание этого бледного лба. А ведь не далее чем вчера вечером они все это уже имели по полной программе.
Мысли Норы вернулись к запасам воды. Итак, в доме оставалось две или, может, две с половиной кружки воды. Если в городе удастся раздобыть хотя бы один бурдюк, а потом еще вскипятить сколько-то воды из бочки со стоялой дождевой водой, то бочонок на кухне удастся наполнить почти наполовину. А им доводилось иной раз и на меньшем количестве целый день прожить. Значит, пока что терпеть жажду придется только ей самой – а это куда легче осуществить, когда не видишь, как пьют другие.
Вскоре, например, неизбежно заявится мрачный Тоби: «Мам, я пить хочу».
– Водички дать?
– Нет, не надо. Я же знаю, как ужасно ты беспокоишься, что ее мало.
– Там еще немножко кофе осталось, хочешь?
Тоби поморщился: «Он же позавчерашний!» – но все-таки встал на цыпочки и заглянул в кофейник.
– Послушай, Тоб, мы с тобой насчет этих следов договорились или нет?
– Да, мам.
– Тоби.
– А вот папа мне бы поверил!
Да, никаких сомнений, подумала Нора и спросила:
– Так почему бы тебе не показать папе эти следы, когда он вернется?
– Долан говорит, что папа вообще больше не вернется.
Тоби захлопнул крышку кофейника и принялся выбирать два куска кукурузной лепешки помягче – один для себя, второй для бабушки. Если утром после внезапного исчезновения сыновей у Норы еще было намерение простить их, то теперь от подобных желаний не осталось и следа. Сколько же можно просить, увещевать и предостерегать, сердито думала она, чтобы эти несносные дурни поняли, что в присутствии Тоби ни в коем случае нельзя вести неосторожных разговоров. От него никогда ничего не ускользает. Он всегда ко всему прислушивается и вечно что-то обдумывает про себя – особенно в такие моменты, когда всем кажется, будто он ничем не занят. Тоби – очень впечатлительный
