«испуганной лани» и вскочил из-за стола.
– Осторожней, Виктор Павлович… – предостерёг вдогонку Мильков.
В несколько шагов Борисов оказался рядом с генералом Бурмасовым и крепко сжал его локоть:
– Извините, но девушка обещала этот танец мне! – негромко сказал он.
Бурмасов от подобной наглости растерялся, выпустил руку Инги, тут же проскользнувшей за спину Борисова.
– Вы что себе позволяете? Вы не знаете, кто я? – Шея у Бурмасова побагровела, а лицо стало серым.
Борисов сдержанно улыбнулся:
– Хорошо знаю, товарищ генерал-майор. Но мы же не в строю, и танец мне уже обещан…
Бурмасов отступил назад и окинул Борисова прищуренным взглядом:
– Ну-ну, подполковник, дерзайте… – и удалился к «начальственному» столу.
Борисов обернулся к Инге, мол, ничего не поделаешь, барышня, а танцевать вам всё же придётся. Вот тут он и услышал:
– А вы не подумали, Виктор Павлович, что это и вам адресовано: я не танцую!
Борисов так и застыл с протянутой рукой – вот она, женская неблагодарность, и, не сразу найдя что ответить, спросил:
– Откуда вам известно моё имя, Инга?
В испуганных глазах Инги запрыгали «смешинки»:
– А вы откуда знаете моё? – Она вдруг звонко рассмеялась. И смех её, напоминающий серебряный колокольчик, сразу «растопил лёд недоверия между ними», как пишут обычно в дамских романах. – Хорошо-хорошо. – Она протянула ему руку. – Для вас, «победитель генералов», так и быть, сделаю исключение…
Они вышли к танцующим.
Инга положила свою лёгкую, как пушинка, ладонь ему на погон. Борисов осторожно приобнял её за талию и сделал несколько шагов, радуясь тому, как Инга движется в такт музыке, как угадывает его движения.
«Гармония в танце – знак добрый», – подумал он и пошёл в наступление:
– А хотите, я вам стихи почитаю?
В её зеленовато-карих глазах снова заплясали «солнечные зайчики»:
– Чьи стихи? Мандельштама?
– Нет, мои… – нахмурился он, уловив в её голосе иронию: точно – игла.
– Не надо, – мягко сказала она.
Стандартный способ обольщения с этой барышней не сработал, но отступать Борисов не собирался.
– Вы что же, совсем стихов не любите, Инга? – с вызовом, чтобы скрыть своё разочарование, спросил он.
– Отчего же не люблю, – снисходительно произнесла она. – Очень даже люблю. Скажем, Гейне в переводе Лермонтова: «Не пылит дорога, не дрожат кусты. Подожди немного – отдохнёшь и ты…» Возможно, и у вас стихи замечательные. Однако здесь ваш «творческий вечер» кажется мне неуместным: мы же танцуем!
Борисов оживился:
– Так давайте, Инга, найдём тихое место, где это будет уместно…
Инга снова засмеялась:
– В другой раз…
