покрестимся и пятью, и всеми, что есть на руках и ногах. А вы смутьяны и сами пидорасы и мудаки! – возражали им никониане (их естественно было подавляющее большинство).
В результате церковной реформы потенциальный народный фронт оказался расколот на две части, которые люто возненавидели друг друга.
Правда, сам патриарх Никон, возгордившись, что церковная реформа была поручена ему (а стало быть возможность безнаказанно жечь и уничтожать своих врагов, объявляя их неверующими), совершенно потерял берега.
Сам бывший крестьянин он теперь рьяно принялся командовать родовитыми боярами. Причем, командовал он не только в духовных делах, но и в сферах совершенно далеких от церкви. На одном из совещаний у царя он стал отдавать распоряжения какие корабли и в каком количестве должна построить Россия, а когда его уличили в некомпетентности (он просто не знал названий кораблей) патриарх пригрозил всем своим оппонентам анафемой. В другой раз он стал распоряжаться в каких одеждах ходить самому царю:
– Ты, Алексей Михайлович, извини меня, конечно, но зачем ты столько золота, парчи и дорогих мехов на себя напялил? Ты что возомнил, что ты – витрина магазина?
– И во что мне одеваться? – удивился царь.
– Свитер какой-нибудь скромный подойдет. Только чтоб без рисунка и обязательно серого цвета. Серый цвет вообще самый лучший! На голове вместо короны (а то слишком яркая) лучше всего шапочка типа «петушок».
– Сам ты петушок! – чуть слышно проворчал Алексей Михайлович, однако возражать не стал (он очень не любил конфликтов).
Наконец, на очередном совещании в боярской думе (1658 год) Никон стал кричать на бояр, обвиняя их, что они ухмыльнулись при его появлении.
– Когда я вхожу вы все должны вставать с серьезными лицами и несколько раз торжественно поклониться, как бы выражая смирение.
– А мы что? – едва сдерживая смех, спросил князь Голицын.
– А вы постоянно усмехаетесь, как ты, подлец, сейчас! А если даже кто кланяется, то все равно с глупой ухмылкой на лице, как будто я какой-то мудак. А я считаю, что вы сами мудаки!!!
– Можно по тише! – попросил царь.
– А ты почему опять в короне, когда я тебе «петушок» велел одевать? – накинулся на него Никон.
В ответ царь очень тихо и мягко (по – другому он не умел) послал патриарха на три буквы.
Никон жутко обиделся и в тот же день уехал из Москвы в Новоиерусалимский монастырь (этот монастырь был построен во – время его патриаршества и на этом основании он считал его своей личной собственностью).
В своем кругу патриарх не стеснялся выражений:
– Меня, владыку церкви, как какого-то мальчишку на три буквы послали! – возмущался он. – Ничего! Пускай теперь Алешка – царь неделю перед моим монастырем на коленях простоит! В дождь, в снег, в ветер, в грозу! Тогда, может быть, я его прощу. А если кочевряжиться начнет, я его царствия лишу и, как царя Лира из комедии Шекспира, побираться отправлю!
