мы и обедали.
– Работа как работа, – пожал плечами Григорий Сергеевич. – Ничего другого я не умею делать. Уже, почитай, двадцать лет в этом бизнесе.
– Да бизнес-то отличный. Только вот заказчики… попадаются разные, наверное, – деликатно увильнула я от прямого обличения Громова. – Часто вас заставляют тут все переделывать?
– Ну все – громко сказано, – рассмеялся прораб. – А вот местами приходится. Частенько, честно говоря, и нервы мои тоже не железные. Но этот заказчик платит исправно и хорошо. В таких случаях грех жаловаться, как говорится.
– Ну да… – протянула я, вспомнив, что время бежит, обед заканчивается, а бутерброд я так и не съела.
И снова усталость давала о себе. А все нервы, как ни крути. Даже вдруг выпить захотелось, хоть обычно я и не практиковала такой способ расслабиться.
Мы все успели! И без пяти минут шесть я совершала обход отделанной теперь уже спальни с проверкой на предмет малейших недочетов. На мой взгляд, все было просто идеально, ребята постарались на славу, за что я им была безумно благодарна. Только вот…
– Эх, помыть бы стекла, да времени нет, – вздохнула я, стоя напротив панорамного окна, стекла которого были местами заляпаны строительной грязью. Дверь я сама лично отдраила, и та теперь блестела новизной и красным деревом.
За эту дверь, если честно, я больше всего переживала, потому как она единственная не вписывалась в общую серую гамму. Но так я поступила намеренно – ведь должно быть хотя бы одно яркое пятно во всей этой пусть и стильной, но серости.
Приемку работы мы вели вместе с Григорием Сергеевичем, отправив ребят переодеваться. Слава богу, и этот день подошел к концу. И очень хотелось, чтобы и завтра меня тут ждала работа, пусть она и обещает стать изнурительной.
Ответить прораб не успел. За него это сделал другой – Громов, голос которого раздался от входной двери. Мы не слышали, как он появился. А я и не ждала его раньше половины седьмого, как было обговорено.
– Мыть окна – не ваша забота. Это сделают профессионалы.
Я дернулась как от удара и развернулась на сто восемьдесят градусов.
– Мы закончили, – с перепугу отрапортовала.
– Вижу, – насмешливо отозвался Громов, мазнув по мне взглядом, полным презрения.
И сразу же в душе зашевелился гаденький червь сомнения – моя работа, двухдневный адский труд и не только мой ему не нравится.
– Оставьте меня одного, – обратился хозяин коттеджа к нам с прорабом.
Да с радостью! Я практически пулей вылетела из комнаты, испытывая острую необходимость отдышаться где-нибудь, где не будет Громова. Срочно нужно собрать все мысли во единое, чтобы достойно выслушать оглашение приговора, каким бы тот ни стал.
– Галюш, не трусь. Все будет хорошо, – успокаивал меня Григорий Сергеевич, но и сам выглядел крайне взволнованным.
Ну
