Мы снова ругались, и я хотела его побить. У меня руки так чесались, а он просто затащил меня в мою комнату и запер в ней. А сейчас тем более хочется его побить. Я не понимаю, почему Оук стал психом. Он был нормальным, но теперь он словно сходит с ума и даже не хочет объяснить, в чем его проблема. Моя же это он. Ненавижу его. Кобель.
Пошёл он.
Я напиваюсь до такой степени, что едва могу связно говорить. Злость на то, что Оук заигрывает со всеми, кроме меня, буквально изъедает меня изнутри. Он даже не видит меня. А я выгляжу круто. Я очень сексуальна сегодня, потому что мне хотелось извести его, как он делал это со мной. Но всё тщетно. Привлечь его внимание оказалось непосильным трудом для меня, но зато уродин, вроде Трейси, он с радостью лапает. Ненавижу эту стерву. Поэтому я хватаю первого попавшегося парня и тащу его в центр комнаты, чтобы потанцевать. Я постоянно наблюдаю за Оуком, но он даже не обращает на меня внимание. Ему плевать на меня. И рядом с ним Трейси. Она чуть ли не облизывает его с ног до головы, а он держит её за тощий зад. Конечно, кому интересен мой жирный зад? Никому. Но нет, кому-то он должен быть интересен. И я это докажу. Да-да, я докажу, что у меня классная задница. Она лучше, чем у стервы Трейси.
– Пойдём туда, где потише? – Парень предлагает мне.
– А пошли ко мне, – пьяно улыбаюсь ему, и он радостно кивает мне.
Вот! Бинго! Вот! Ему интересна моя жирная задница! Я доказала это быстро! Так что, выкуси, Оук!
Я веду его по небольшому коридору и открываю дверь. Едва мы заходим в мою спальню, так он набрасывается на меня с поцелуями. Я пытаюсь оттолкнуть его, потому что я не планировала этого. Но он пьяный, возбуждённый и напористый. От него воняет чипсами и чесноком. Меня сейчас стошнит. Я борюсь с ним, и мы заваливаемся на мою кровать.
– Оук! – Ору я, пугаясь того, что этот козлина лапает меня. Он сильный и большой, а я дура. Господи, какая я дура.
Резко мне становится легче дышать. Распахиваю глаза и приподнимаюсь. Мутным взглядом смотрю, как Оук кулаком ударяет в лицо парня, а потом набрасывается на него. Все кричат, они разнимают их. Падаю на кровать и скулю. Ну вот, доигралась, но ведь доказала что-то. А что я доказывала? Я не помню. Помню только, что я дура и мне так обидно.
Моё платье, которое я специально купила для этого дня, облегающее меня очень плотно, смялось и всем видно мои кружевные белые трусики. Чёрт, а у меня даже сил нет, чтобы опустить платье. Я пьяное дерьмо. Я ревнивое, пьяное дерьмо.
– Эй, Баунти, ты как? Сильно испугалась? Где у тебя болит? – Оук приподнимает меня на кровати.
– Я… прости… я думала, что тебе всё равно…
– Тише-тише, не плачь. Я всех послал на хрен. Все ушли. Я здесь, Баунти. Я рядом и мне не всё равно, – шепчет он, обнимая меня. Рыдаю на его плече, стискивая пальцами его футболку.
– Мне одиноко, – признаюсь я.
– Я же
