слёзы, сказал Хэварт и улыбнулся Верманду. – Пойдём с нами. Мы будем биться до конца.
И шагнул наружу догонять Алву.
Хэварт чувствовал стук сердца. Словно само тело вздрагивало после каждого удара. И весь мир разделялся на короткие промежутки времени от одного удара к другому. Мир был пустым. Только тени и неведомый страх, надвигающийся с севера. Коридоры башни походили на темницы. Ещё сегодня здесь, наверное, шум сотен голосов эхом разносился по этажам. И вот люди исчезли. Всё, что они веками созидали здесь, словно умерло. Хэварт абсолютно ничего не почувствовал, даже когда прогулялся с Алвой по знакомым местам, не почувствовал и тепла родного дома. Одни камни, как говорила Алва. Так за что же он хочет умереть?
Прочь, наваждение!
Хэварт запустил руку в волосы и опёрся локтями на один из зубцов, окаймлявших крышу. Свежий предгрозовой ветер остудил голову. С ним пришло ощущение безграничной свободы. Хэварт смотрел на мир с высоты, подобно богам. И мир показался живым: бесконечным и ужасающим. Над головой нависали тучи, закрывая звёзды и луну. Впереди – леса, разделённые надвое широкой дорогой. Оттуда скоро должны прийти Они.
На площадке появился Верманд.
– Она уснула, – сообщил он. Хэварт просил его приглядывать за эльфийкой, Конечно, та обещала быть рабыней, послушной, но нельзя доверять чуждому разуму – у него своя логика даже в понятии о преданности.
Уснула. Хорошо. Наверное, Алва не представляет, с чем придётся столкнуться вскоре, поэтому и может спать. Хэварт решил не тратить на сон последние дни жизни.
– Верманд, по-моему, ветер приносит с собой звуки, – поделился тревогами Хэварт. – Это стоны, Верманд. Мне кажется, они становятся громче. Зовут… Зовут в бреду любимых… Наверное, им очень страшно. Пытаются понять, в чём дело и почему никто не приходит. Но отчего зов стал громче?
– Ты веришь в призраков?
От холодного ветра застучало в висках, уши сдавливало до ноющей боли. И не чувствовалось больше свободы – хотелось спрятаться в уютной башне, прикорнуть рядом с Алвой, почувствовать тепло…
– Верю. Только я боюсь не мёртвых, Верманд. Бояться надо одной лишь тьмы, которая скоро зашевелится на горизонте и приползёт сюда.
– Ты боишься Их?
– Да. Боюсь увидеть малейшее движение там, в темноте, в лесах. У нас ведь нет шансов, Верманд. Ты понимаешь?! Я-то остался здесь умирать. Почему же ты со мной?
Верманд побледнел – это было заметно даже во мгле. Лицо осветилось фосфорическим блеском, выделяющим полупрозрачную бледность.
– Мы сохраним честь предков… Долг заставляет. Отцы завещали охранять город…
– Отец не одобрил бы безумства. Мы смертники. Они с матерью не ради этого растили нас.
– Это дело чести, – твердил своё Верманд. – Мы поставили её выше жизни.
– Да, выше, – отчётливо проговорил Хэварт. – А она для тебя на самом деле выше? Открой душу – хватит
