поджимала губы: внук сидел за столом с встопорщенными волосами и в рваных джинсах. Но Шуршик лишь макал блины в сгущенку и довольно улыбался. Все утро он провертелся около зеркала: отражение ему нравилось. Вроде все то же самое: карие глаза, темно-русые волосы, чуть вздернутый нос. Но он казался себе более взрослым, более умным.
«И не скажешь, что всего шесть лет. Целых семь дать можно», – подытожил Шуршик.
Вечером Шуршик изо всех сил старался не уснуть. Но так и не дождался, когда длинный летний вечер обернется темнотой. Лишь посреди ночи вскочил и уставился на подоконник. Ни Кузнечика, ни Тукса не было.
«Улетели без меня», – огорчился Шуршик.
Вроде и появился друг, но как-то его совсем не видно. Может, Туксу Шуршик и не нужен? Шуршик сел возле окна и принялся ждать. Вскоре небо стало светлеть, и вдали послышался стрекот мотора. Сделав мертвую петлю, Тукс приземлил самолет. Он выскочил из кабины и поприветствовал Шуршика.
– Классный у тебя самолет! Слушается руля с полуслова.
Шуршик надулся:
– По-моему, он уже не очень мой.
Тукс смутился:
– Извини, не хотел тебя будить. Но я решил, что ты не будешь против, если я снова возьму Кузнечика.
Он примостился рядом и принялся оживленно рассказывать:
– Знаешь, это так удивительно. Когда смотришь из окна, все выглядит немного другим, не таким, как на самом деле. Далекие деревья кажутся маленькими, а когда подлетаешь, то понятно, что они того же размера, что и растущие рядом с домом.
Шуршик хихикнул: Тукс удивлялся всему, будто только вчера родился. Тот стушевался:
– Ясно, что ты к этому привык. Но я сначала вообще, кроме цветочного магазина, ничего не знал. А твоя квартира находится на восьмом этаже, оттуда все видится крохотным. Лишь на даче можно рассмотреть внимательнее.
Он мечтательно поглядел в окно.
– А еще, оказывается, там живут другие цветы. Никогда бы не подумал, что они могут расти не в горшках.
Шуршик вздохнул: ему хотелось самому полетать на Кузнечике. Жаль, что он не поместится в кабине пилотов.
– Ты чего страдаешь? – спросил Тукс.
Шуршик погладил крыло самолета.
– Ты не знаешь, а я бы не мог стать одного с тобой роста? Тогда бы мы вместе летали.
Тукс пригладил волосы и задумался:
– Надо уточнить. Я бы взял тебя штурманом – ты, похоже, смелый парень.
Шуршик расправил плечи: еще никто не оценивал его так высоко. Родители и бабушка считали Шуршика ребенком, о котором надо заботиться. А Тукс говорил о нем, как о взрослом.
– Ты узнай, пожалуйста, – попросил Шуршик.
Весь день он ходил гордый собой, ведь его ценят и считают надежным. Если получится, он будет летать с Туксом на Кузнечике!
Под утро следующего дня его разбудил Тукс. Он был возбужден:
– Слушай, оказывается есть одно средство, изменитель роста называется. Только его добыть трудно.
Но
