о покупке породистого щенка спаниеля. Как он необыкновенно хорош, какой у него покладистый нрав, как он заливисто лает, радуясь Хелене. Даниэла слушала вполуха, старательно рисуя. Ей давно хотелось научиться передавать цвет голубого стекла на картине как можно реалистичнее. Но ваза, как назло, получалась кривая, веточка розы лезла вперед, никак не желая уйти в глубь изображения. Даниэла нервничала, пытаясь хоть как-нибудь закончить акварель. Лимба-надсмотрщик стояла сразу за этюдником Хелены – оттуда ей удобно было следить за мыслями Даниэлы.
Писарь Даниэлы – Мирабель – прилегла на подоконнике, спрятавшись за шторой. Она радовалась возможности отдохнуть и поспать хоть минутку, а тут выдался целый урок, наполненный блаженством! Даниэла в последнее время так бурно фантазировала, что у писаря болела рука. Голова лимбы склонилась на грудь; стараясь не помять платье, она обняла колени. До конца занятия она практически уснула и тихонечко сопела, издавая звук, похожий на едва слышную трель. Когда лимба засыпает, она обесцвечивается, становясь прозрачной. Теряя цвет, в глубоком сне лимбы невидимы даже для представителей их мира.
– Даниэла! – позвала Хелена. Наклонившись близко к её уху, шепнула: – Я не могу выбрать имя собачке. Как тебе Питти? – Она тихонечко засмеялась.
Даниэла скривилась, сморщив нос:
– Питти! Фу… Нет уж! Это имя подойдёт разве что цыплёнку! Хелена, я поищу сегодня в Интернете красивое собачье имя. О! Я придумала – может, Кико?
– Ну ты фантазерка! Такое смешное имя, это же как магазин косметики! Хотя спасибо, Дени. Надо же, Кико! Кико! В этом имени есть шарм. Чувствуется вкус, что-то французское – Кико! Звучит как шоколадное печенье. Кико! И подходит для моей маленькой собачки! Спасибо! Спасибо! Спасибо! – И только собралась сказать: «Пора тебе, Даниэла, книги начинать писать», как в эту секунду лимба выплеснула грязную воду из стаканчика для промывки кистей прямо на акварель Хелене.
– Ой! – вскрикнула девочка, отскочив. Брызги полетели в разные стороны, заляпав грязными каплями голубую блузку. Принявшись оттирать пятна, Хелена оправдывалась:
– Что это такое? Это точно не я! Говорю вам – не я!
Подошедший учитель с сожалением осмотрел испорченную работу. Он сложил руки на груди и, склонив голову, рассматривал рисунок.
– Ваша болтовня начинает портить вам жизнь, Хелена! Роза была замечательной, дышала. Я бы даже рассмотрел возможность оформить её в раму. Теперь же работа безнадежно испорчена. Ваша мама, Хелена, исправно оплачивает уроки, а вы всё время болтаете без умолку, мешая остальным! Почему?
Хелена сконфуженно молчала и совсем забыла, что хотела сказать Даниэле о книгах. От гомона и возни проснулась писарь и выглянула из-за шторы: «Ты молодец, отличная работа!» Лимба-надсмотрщик развела руками, внимательно прислушиваясь к мыслям Хелены. Они сплошь состояли из щенячьих имен, красок, пятен на блузке
