наблюдайте в три смены, сидеть будете до утра. Понял?
– Ничего сложного, – усмехнулся он.
Ну, надеюсь, что так. Впрочем, организацию службы и минометчик знает, так что разберутся.
Сбежал вниз, обнаружил, что «шеви» уже уехал, а Марио с Джастином дожидались меня в «джи-вагене».
– Все, поехали в этот Улм, или как там его, – сказал я, плюхаясь на командирское сиденье и закрывая за собой тяжелую дверь.
«Джи-ваген», натужно подвывая дизелем, тронулся с места. Проехал по стоянке, выбрался на широкий пятнадцатый интерстейт[27], и затем мы поехали вдоль Миссури, которую я, впрочем, не видел, а просто знал по карте, что дорога словно бы спрямляет ее прихотливые в этом месте изгибы. Поля до горизонта, еще прошлогодняя желтая трава, разделительный газон в несколько раз шире самих полос – не было здесь дефицита места, очень широко строились.
Брошенных машин на дороге тоже практически не попадалось, равно как и заторов – пустота и тишина. Звук дизеля «джи-вагена», кажется, до горизонта слышен. А вообще пейзаж монотонный, как море вдали от берегов, даже взгляд ни на чем не задерживается, даже столбов вдоль дороги со скуки не посчитаешь – нет их здесь. Пару раз в отдалении мелькнули фермы – скопления длинных домов и длинных сараев, а больше ничего и не попадалось.
Улм оказался скоплением пыльноватых премануфактеред-домиков, с навесами вместо гаражей возле них, и я по привычке начал разглядывать лобовые стекла стоящих машин, но чистых так и не увидел.
Затем дорога вдруг обзавелась отбойниками, разделилась в развязку, на которой мы нырнули под мост, после чего чуть не влетели в кучу металлолома перед сгоревшей заправкой «Коноко», но Марио успел среагировать, заправив тяжелую и валкую машину в вираж. Слышно было, как выругался Джастин, ударившийся боком о край люка. Там же, перед заправкой, стоял расстрелянный из «полтинника», наверное, «хамви», и в кабине, за пробитыми стеклами, продолжали разлагаться два трупа в камуфляже, а на крыше сидели две жирные вороны, отчаявшиеся, похоже, добраться до добычи, так и запертой внутри.
Потом на глаза попался большой рукописный плакат, извещавший, что в церкви каждый день, пока живы участники, будут идти службы, но краски на плакате уже потекли, а фанера, на которой он был написан, посерела и разбухла от непогоды.
Никто не разговаривал, зрелище опустевшей земли, мертвого города подавляло и вгоняло в тихую депрессию. Отчаянно захотелось вернуться в замкнутый мирок терминала, с новыми трейлерами и населенный живыми людьми, который был как космическая станция посреди мертвого космоса. Там шум, там жизнь, там разговоры, там играют по вечерам в пинг-понг и пахнет чем-то жареным с кухни.
Затем пыльная двухполоска, изогнувшись, провела на мост через Миссури, перебросивший нас с одного заросшего кустами берега на другой, и дальше вывела к другим дорогам, уже гравийным, которые шли, изгибаясь исключительно под прямыми углами, обратно в сторону Грейт-Фоллза, но подъехать мы должны были к нему с юга. Как я и планировал.
Сразу за рекой пейзаж резко
Федеральное шоссе, связывающее штаты.
