фазой, поскольку, по его мнению, мистик обязан идти дальше, к состоянию «трезвости», в котором его духовное познание Божества могло бы трансформировать его в более совершенное человеческое существо, наделённое всей полнотой самонаблюдения и контроля над своими экстатическими видениями, которое вернулось бы в мир обновлённым, наделённым Богом миссией просвещать людей и служить на благо человеческого сообщества. Эта школа получила название «школы трезвости», то есть основанной на трезвом, критическом отношении к своим эмоциям и полном контроле над ними. По имени своего основателя она носила ещё одно название – джунайдийа.
История суфизма показывает, что в дальнейшем подавляющее число многочисленных суфийских братств придерживалось, с разной степенью вариативности, идей или концепций одной из двух вышеуказанных школ, а через их основателей возводило свою духовную генеалогию к Мухаммаду.
Меджнун
Как-то по дороге шел очень богатый и известный человек. Он в изумлении увидел Меджнуна, который сидел посреди дороги и просевал песок. Богач удивленно спросил:
– Эй, Меджнун, что ты здесь делаешь?
– Я ищу Лейли, господин, – ответил Меджнун.
– Здесь? – удивился человек. – Как ты можешь искать ее здесь, в этой земле? Как она могла упасть в эту грязь на улице?
Меджнун улыбнулся и ответил:
– Я её ищу везде, где бы она ни была, и какими бы ни были мои пути поиска. Главное – лишь бы я ее нашёл.
Соловей и муравей
Однажды соловей свил себе гнездо на ветке в одном саду. Случайно ничтожный муравей поселился под тем же деревом и на короткое время устроил там себе жилище.
Соловей целый день порхал по цветнику и звенел чарующими сердце напевами. Муравей же круглые сутки был занят сбором припасов. Стоголосый певец на садовых лужайках упивался сладкой песнью, поверяя ветке розы тайны свои, а весенний ветерок поддакивал ему. Жалкий же муравей, увидев неприступность розы и мольбы соловья, думал про себя:
– То, что выйдет из этих бесед, выяснится потом…
Ушла весенняя пора, ушло лето, пришла осень. Тернии заняли место роз, вороны поселились на месте соловьев. Подул осенний ветер, посыпалась листва с деревьев, остыло дыхание воздуха, из туч посыпались жемчужные капли дождя.
Залетел как-то в свой сад соловей и ни розы не увидел, ни запаха гиацинта не почуял. Онемел его язык, звучащий тысячью песен: нет розы, на совершенство которой он мог взглянуть, нет зелени, на красоту которой он мог бы посмотреть. От нужды изнемог он, от нищеты лишился песен. Вспомнилось ему: «Когда-то под этим деревом обитал муравей и собирал там зернышки. Обращусь-ка я к нему и попрошу у него чего-нибудь в память о близости наших домов и по праву соседства».
Пошёл голодавший два дня соловей просить подаяния у муравья и проговорил:
– О
