Среди деревьев что-то шуршало, и Хонор старательно уговаривала себя, что это, скорее всего, мыши, или белки, или эти похожие на белок зверьки с пушистыми хвостами и черно-белыми полосками на спинках, которые, как она недавно узнала, называются бурундуками. Ей говорили, что в местных лесах водятся волки, пумы, дикобразы, скунсы, опоссумы, еноты и другие звери, которых нет в Англии. Большинство этих животных она не смогла бы узнать с виду – и поэтому они представлялись еще страшнее, чем были на самом деле. И наверняка тут водились змеи. Хонор оставалось только надеяться, что утром на этом участке леса их нет.
Отойдя от дороги на тридцать шагов, она сделала глубокий вдох и заставила себя повернуться лицом к повозке, а спиной – к лесу, где среди бесконечных деревьев, возможно, прятались страшные хищные звери. Найдя место, где Томас не увидит ее с дороги, она подняла юбки и присела на корточки.
Шелестели листья под ветром, и пели птицы. Хонор услышала, как Томас приподнял сиденье на козлах, под которым, наверное, был оборудован ящик для всяких вещей. Она слышала его тихий голос – он разговаривал с лошадью, убеждая ее, что поблизости нет ни пум, ни волков. (Ах, если бы кто-нибудь убедил в этом Хонор!) Лошадь отвечала приглушенным ржанием.
Хонор поднялась и оправила юбки. Она так и не смогла облегчиться: в лесу, в отсутствие привычного уединения у нее внутри все напряглось. Хонор огляделась по сторонам. «Я теперь так далеко от дома, – подумала она. – И совершенно одна». Она поежилась и скорее побежала обратно к повозке – единственному островку безопасности.
Они с Томасом уселись на козлах, старик дважды притопнул ногой, и лошадь медленно тронулась с места. Завтрак, похоже, взбодрил Томаса. Он по-прежнему не заводил разговоров, но начал мурлыкать какую-то мелодию, нечто похожее на псалом. Вскоре тихий напев старика, скрип повозки, дребезжание конской сбруи, шум ветра и птичьи трели вкупе с мельканием древесных стволов и видом дороги, бесконечно тянущейся впереди, убаюкали Хонор. Она не заснула, но впала в спокойное созерцательное состояние, знакомое ей по собраниям. Будто у них с Томасом проходило маленькое – на двоих – собрание, прямо на козлах повозки. Хотя Друзья на собраниях обычно не напевают псалмы. Хонор закрыла глаза и позволила своему телу тихонько раскачиваться в ритме движения повозки. Успокоившись, она погрузилась в себя и стала ждать озарения внутренним светом.
На молитвенных собраниях не всегда удается сосредоточиться. Очень многое отвлекает. Порой ее мысли продолжают вертеться вокруг мирских повседневных дел, или у нее сводит ногу, или она вспоминает, что забыла выполнить какое-то мамино поручение, или вдруг замечает пятно на белом капоре соседки. Утихомирить свой разум – непростая задача, она требует внутренней дисциплины. Хонор почти всегда удавалось обрести некое подобие покоя, но гораздо труднее бывало достичь истинной глубины внутреннего света, этого дивного ощущения, что Господь пребывает с тобой. Разумеется, Хонор никак не могла ожидать, что озарение наступит посреди дремучего леса в Огайо, да еще в компании старика,
