в свой номер, ругая себя по дороге за то, что не нашел возможности пресечь бестолковый спор в самом его начале.
На следующий день на завтрак он пришел пораньше, рассчитывая, что соседи задержаться и избавят его от общения с ними. Но они пришли через несколько минут после него, что не предвещало спокойного поедания пищи.
Вдова, не приступая к еде, сразу обратилась к Бурмистрову:
– Знаете, Сергей Васильевич, в гражданскую войну, конечно, погибло много людей, но это все из-за того, что некоторые хотели жить по-старому и сопротивлялись движению к светлому будущему, с оружием в руках, между прочим. И Ленин в этом не виноват.
Сергей Васильевич посмотрел на вдову грустными глазами, но деваться было некуда, надо было отвечать.
– Ага, и в том, что потом людей расстреливали он тоже не виноват. В собрании его сочинений так и написано «…провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Том пятидесятый, кажется, можете проверить. Зачем же, например, священников расстреливали, они же с оружием в руках не сопротивлялись светлому будущему.
Дровишек в разгорающийся костер идеологического спора подкинул тыловик:
– И правильно этих священников вешали и расстреливали, они народу только мозги пудрили.
Несколько устав от спора, который грозил перейти в баталии при помощи вилок и столовых ножей Сергей Васильевич тихим голосом спросил тыловика:
– И что, вы считаете это правильно убивать людей только за то, что они верят в Бога и доносят эту веру до других людей?
– Да, правильно, – коротко ответил тыловик.
– И я считаю, что правильно, – поддержала его вдова.
И, тут, Сергея Васильевича осенило. После короткой паузы, он спокойным тоном, с видом хорошо осведомленного человека, заявил:
«Товарищи, я бы на вашем месте такими словами не бросался. Сами знаете, какие сейчас тенденции – религия возрождается и государство ее поддерживает. У меня есть точные сведения, что скоро будут составлять списки воинствующих атеистов и, возможно, поступать с ними так же, как их предки поступали со священниками после революции. Но что точно будут с ними делать, пока еще не решили».
За столом воцарилась тишина, оппоненты смотрели на Бурмистрова и пытались понять шутит он или говорит серьезно. Но тот и не думал улыбаться, медленно поедая свой завтрак. Сергей Васильевич закончил трапезу раньше остальных, пожелал соседям приятного аппетита и вышел из-за стола.
Тыловик, встретив его после завтрака в одном из лечебных корпусов, взял под руку, перешел на «ты», назвав Сереженькой и просил не принимать близко к сердцу его слова о религии. Сергей Васильевич не стал накручивать дальше пожилого человека, но с многозначительным выражением лица сказал, что желает ему только добра и в случае чего даст положительные рекомендации.
За обедом вдова молчала, а под конец предложила Бурмистрову
