вещи, а Чёрный Паша связывал и относил их в повозку, как к ним с выпученными от испуга глазами ворвался Батя:
– Дмитро, беда, хлопец сбежал! Ян! С утра его видели – под ногами крутился, а потом не до него было, он и воспользовался…
– И что я могу сделать? – пожал плечами тот. – Разве не ты должен был следить за ним?
– Я! – каялся Батя. – Я подлый пес и раззява! Я совсем забыл о нём! Как же мы теперь без него до алмазов доберёмся?!
– Говорю тебе: он всё равно ничего не знал.
– Знал! От других скрывал. Думал сам поближе подобраться! Кто ж такие сокровища чужому отдаст!
– Батя, я думал, ты умный, ей-богу. Ты и вправду веришь, что найди мы логово этих солнцепоклонников, они нам так сразу всё и отдадут?! Это смертельно опасно! И насколько мы знаем, пока ещё никому не удавалось. Про слуг Арала не забыл? Про их иголочки золотые?! А что мальчишка сбежал, так, может, оно и к лучшему. В таких опасных делах надо и по сторонам глядеть, да и себе под ноги, чтобы в какую ловушку или засаду не угодить. А пришлось бы вместо этого за ним приглядывать… Иди-иди, Альку с собой возьми, пусть тоже поглядит, что и как, у хлопца взгляд верный…
Алька прямо расцвёл от неожиданной похвалы атамана – тот прежде никак не хотел признавать его полноправным членом артели!
– А ежели мы Аполлона… это… следом пошлём?
– Что – Аполлона?! Батя, ты спятил! Уйди с глаз долой! За три часа, знаешь, куда этот Ян мог удрать?
Батя, расстроенный, тяжело ступая, поплёлся с Алькой к сараю. Чёрный Паша, улыбаясь, повернулся к Катерине и заметил мелькнувшую на её лице тень тревоги.
– Что с тобой, Кать? Чего испугалась? Мы теперь с тобой муж и жена, церковью благословенные быть вместе в горе и радости…
– Уж не знаю, горе это или радость, а только… – она помедлила. – Такое дело, Митя, тяжелая я…
Чёрный Паша замер. Митя! Впервые по имени, господи! Он даже не думал, что в жизни может быть такое счастье: Митя! И она ждёт ребёнка! Его жена. Катюша! Он схватил её как одержимый, стал целовать, но тут же вспомнил: ребёнок! Нельзя её так… Катерина засмеялась. Тихо и с удовольствием. А он вгляделся в её черные глаза: в них больше не было этого амбала Герасима. Не было! Теперь в её глазах отражался только он – Дмитрий Гапоненко, её муж…
– Ну что ты заметался? – улыбнулась она. – Я же селянка, не забыл? У нас в селе бабы и корову доят, и сено косят – до самых родов!
Чёрный Паша ничего ей на это не сказал, только руки губами коснулся, а про себя подумал: "То у вас в селе… А я не позволю своему первенцу на дороге родиться! Что мне теперь эти алмазы! Того золота, что я про запас отложил, и нам с Катей, и нашим детям хватит! Будем идти, пока идётся, а там… Надо от Азова подальше уйти, выбрать место поспокойнее, купить домик, а то и самим какую хатёнку срубить, да и начать всё сначала".
Так получилось, что браконьер и контрабандист Митрофан Филиппович Батя, вдохновитель их экспедиции, одержимый болезненной идеей найти,
