Всегда у них есть что-нибудь этакое: замок, легенды, привидения – не то что у простых смертных!
– Откуда вы знаете, что я – аристократка?
– Просто знаю, и всё! – передразнил он Ольгу и добавил уже обычным тоном. – Документик имеется!
– Мой диплом? Он не сохранился.
– Отнюдь! – капитан явно над ней посмеивался. – Видно, вы – совсем слабенькая ведьма, если даже не почувствовали, что он – рядом!
Флинт приподнял одну из досок обшивки фелюги и передал Ольге… её диплом.
– Вы… сохранили его для меня, – начала она растроганно и тут же осеклась. – С таким документом я становилась дороже?
– Конечно, ведь не у каждого султана есть дипломированная наложница!
– Негодяй!
– Наконец-то опять всё стало на свои места… А я только собрался просить вас рассказать о прабабке-ведьме, такая жалость!
– И не подумаю!
Ольга прямо кипела от возмущения. Она заскочила в свою "каюту" и с треском задёрнула полог. Вылила из кружки на ладонь немного воды, чтобы обмыть разгорячённое лицо. Этот странный человек, с которым столкнула её судьба при столь неблаговидных для него обстоятельствах, всего за сутки сумел так позаботиться о ней, что девушка почти не ощущала неудобств совместного проживания. Взять хотя бы пресную воду – это Флинт настоял, чтобы Ольга пользовалась ею для умывания. Мол, он привык к морской воде, а её нежная кожа такого не выдержит. Её ложе было приподнято над днищем лодки и накрыто сверху парусиновым навесом, так что брызги волн не мешали ей спать. Сам же капитан на ночь просто завернулся в одеяло.
Так кто же он такой – грубый мужлан или романтик? Любитель наживы или просто безразличный ко всему человек? Невежественным его не назовёшь – он на память цитирует Шекспира… Нахватался от кого-нибудь!.. Наверное, Флинт – любимец женщин; ведь не могут же они не видеть, как ярко светят его синие глаза на бронзовом от загара лице. И какие у него губы…
Ольга покраснела, будто кто-то мог подслушивать её мысли. Никогда ни к одному мужчине не испытывала она таких противоречивых чувств… Вчера он натягивал для неё перегородку, крепко закусив губу. У него ведь прострелено плечо! А она ни разу даже не попытались облегчить его боль. Недаром он так презрительно относится к аристократам – они привыкли заботиться только о себе! Это Ольга додумывала, уже выходя наружу.
– Решили проветриться? – подчеркнуто приветливо спросил он.
– Я хочу вас перевязать, – сказала Ольга так, как она разговаривала в госпитале с капризными больными.
– Разве я могу доверить постороннему человеку своё плечо? На нём всё-таки рука крепится, рабочий инструмент!
– Я не просто посторонний человек, я – сестра милосердия!
– А где тогда ваши медикаменты?
– Омниа мэа мэкум порто! – ответила она. – Всё своё ношу с собой.
– А-а, понятно, – сказал он, хотя не совсем понял, но почему-то после Ольгиной фразы успокоился и перестал задираться. Только пробурчал: – Что
