доска полетела на пол и разбилась вдребезги. Фелисита вскочила и, как безумная, бросилась мимо озадаченного мальчика в кухню.
– Он ведь лжет, он лжет, Фридерика? – спрашивала она, хватая кухарку за руку.
– Он преувеличивает, – ответила Фридерика, взволнованный вид ребенка тронул даже ее черствое сердце. – Милостыни они не просили, но комедиантами они были, это верно…
– И делали очень нехорошие фокусы! – докончил Натаниель, подходя к плите и заглядывая Фелисите в лицо – она ведь еще не плакала. – Твоя мать никогда не попадет на небо!
– Да она и не умерла еще! – воскликнула Фелисита. Ее бледные губки лихорадочно дрожали, а рука судорожно сжимала платье кухарки.
– Ну, конечно, давно умерла… Покойный папа только не говорил тебе этого… Солдаты застрелили ее в зале ратуши во время неудачного фокуса.
Измученный ребенок вскрикнул. Фридерика подтвердила последние слова Натаниеля, кивнув головой, – значит, он не солгал.
В это время вернулся Генрих. Натаниель мгновенно исчез, как только на пороге появилась широкоплечая фигура дворника… У кухарки тоже заговорила совесть, и она усердно занялась чем-то около плиты.
Фелисита не кричала больше. Она оперлась руками о стену, прижалась к ним лбом и горько всхлипывала.
Генрих слышал пронзительный крик ребенка, видел, как Натаниель исчез за дверью, и сразу понял, что произошло что-то нехорошее. Не говоря ни слова, он повернул к себе девочку и заглянул в ее личико. Увидев Генриха, ребенок снова громко заплакал: «Они застрелили мою бедную мамочку, мою милую, добрую маму!»
Широкое добродушное лицо Генриха побледнело от гнева, он пробормотал какое-то бранное слово.
– Кто же тебе сказал это? – спросил он, угрожающе посмотрев на Фридерику.
Ребенок молчал, а кухарка принялась рассказывать о происшедшем, стараясь не смотреть на Генриха.
– Я тоже думаю, что Натаниелю не следовало говорить ей об этом сегодня, – произнесла она наконец. – Но все равно завтра или послезавтра барыня с ней поговорит, и безо всякой осторожности – в этом мы можем быть уверены.
Генрих отвел Фелиситу в людскую, сел рядом с ней на скамейку и постарался успокоить ее. Он осторожно рассказал ей о страшном происшествии в зале ратуши и утешил девочку тем, что, конечно, ее мама, о которой и тогда уже говорили, что она похожа на ангела, теперь на небе и каждую минуту может видеть свою маленькую Фею. Потом он нежно погладил по головке девочку, снова принявшуюся судорожно рыдать.
VIII
На следующее утро над городом раздавался торжественный колокольный звон. По узкой крутой улице богомольцы шли к стоящей на горе францисканской церкви. Из красивого углового дома на площади вышло маленькое существо, закутанное в черное. Никто бы не узнал под этим большим платком тонкой, грациозной фигурки маленькой Фелиситы. Фридерика накинула девочке на плечи этот платок и сказала, что госпожа Гельвиг дарит ей платок по
