никогда не была. Меня даже за случайные тройки никогда не ругали. Папа Витя говорил, что в свое время был неисправимым двоечником, а учителя обещали ему «светлое будущее» в колонии для малолетних, если он не исправится и не возьмется за ум. А Витя всего лишь не любил математику и обожал животных, прогуливал школу и бежал в зоопарк.
В школе, а затем и в колледже, у меня со всеми тоже были хорошие отношения. Я, вообще то, очень мирный человек. Во всяком случае, тогда я была именно такой. Я не любила спорить, всегда с помощью юмора, как папа Витя, сглаживала острые углы даже в чужих конфликтах. Я по наивности даже не знала, что вообще на свете существует зло, пока не увидела его собственными глазами в глазах девочки, похожих на бездонные колодцы, ведущие прямиком в ад.
Я никогда не забуду свою первую встречу с Настей. Мое воображение задолго до ее вторжения в нашу жизнь нарисовало образ несчастной девочки с грустными глазами. Я почему-то представляла ее светлоглазой и темноволосой, маленькой и хрупкой. В действительности, все было в точности до наоборот. Настя оказалось рослой девчонкой, выше меня ростом, несмотря на то, что была младше меня почти на три года. Она совсем не походила на несчастную заплаканную сироту, только что похоронившую свою мать. Ее обманчиво-милые круглые темно-карие глаза, прячась за длинными ресницами, с ненавистью исподтишка смотрели на мир, бросая ему безмолвный вызов. Странно смотрелись черные ресницы и брови в сочетании с очень светлыми, почти белыми коротко стрижеными волосами. Настя не красила волосы. Это был ее природный цвет.
Помню, увидев ее, я улыбнулась, мысленно заметив ее сходство с нашим белым хорьком Ненси. Сходство стало еще очевиднее, когда она улыбнулась в ответ, показав мелкие острые желтоватые зубки. Настя приехала с небольшим рюкзачком за плечами. Она сказала, что сумку с ее вещами украли в поезде. На следующий день папа Витя отвез ее с мамой в Москву, чтобы купить ей одежду и все, что нужно четырнадцатилетней девочке. Помню, как Настя удивленно вертела по сторонам головой, разглядывая этот новый для себя мир так, словно ее закинули на другую планету.
Настя с видом хищника, привезенного в новый зоопарк, осматривалась и приглядывалась к окружавшим ее людям. Она вначале мало говорила, больше смотрела и слушала, впитывая в себя полезную информацию. Никто тогда еще не знал, какой дикий план оккупации наших жизней зрел в ее голове. Настя умудряется превращать в пепел все, к чему прикасается. Она, как из огнемета, спалила нашу семью, растерев в прах наше счастье. Мамы больше нет, папа в тюрьме, брат Кеша живет у чужих людей. Наверное, они требуют называть их папой и мамой. Как будто у него не было собственных родителей?! Очень надеюсь, что они хорошие и не обижают моего маленького братика. Благодаря Насте я сейчас заперта в психушке, где лечусь от наркозависимости. Хорошо, хоть не в тюрьме, как папа Витя. Могло быть и хуже. Все! Слышу, идет медсестра со своими пилюльками. Потом я напишу, как все было дальше.
Маха закрыла тетрадь, ставшую ее дневником, и, спрятав ее под подушку, раздраженно подумала:
