и истребляли в войнах, которых они не развязывали. По крайней мере, в Дэвабаде Нари обладала хоть какой-то властью и предпринимала все возможное, чтобы что-то изменить: для начала заключила брак с Мунтадиром и восстановила больницу. И даже это ничего не дало, а ее попытки по установлению мира снова и снова рушились под натиском агрессоров.
Якуб оперся на стол.
– А теперь, когда ты уже дважды успешно сменила тему, вернемся к вопросам, которые у меня накопились: что случилось? Где ты пропадала все эти годы?
Нари посмотрела на него. Она сомневалась, что даже себе сможет ответить на этот вопрос, не говоря уже о человеке, который не мог иметь ни малейшего представления о волшебном мире.
Человек. Как долго ей не приходилось использовать это слово? Осознание смутило ее, заставляя с еще большей неловкостью подыскивать слова для ответа.
– Ну, это долгая история…
– Ах, ты торопишься? Тебя где-то ждут? – Якуб погрозил ей дрожащим пальцем. – Дитя мое, ты должна быть благодарна этим войнам. Они отвлекали народ от слухов, которые поползли после твоего исчезновения.
– Слухи?
Он помрачнел.
– В Эль-Карафе нашли убитую девочку. Поговаривали, что она была убита стрелой, которая словно дошла до нас со времен Пророка, в окружении десятков гниющих трупов, развороченных гробниц, разбитых могил – будто сами мертвецы проснулись, не дай Бог, конечно. Жуткие ходили разговоры, включая сплетни о том, что ранее тем вечером она принимала участие в заре. Который проводила…
– Я, – закончила за него Нари. – Ее звали Басима. Ту девочку, я имею в виду. – От ее взгляда не укрылось, что он слегка отпрянул.
– Но ты ведь не имеешь отношения к ее смерти?
Ох, Создатель, Нари так устала лгать дорогим ее сердцу людям.
– Конечно, нет, – прохрипела она в ответ.
– Тогда почему ты пропала? – спросил Якуб с обидой. – Я так переживал за тебя, Нари. Знаю, я тебе не родной человек, но могла бы и послать мне весточку.
Чувство вины усилилось, но, по крайней мере, на это Нари могла ответить честно.
– Я бы так и сделала, если бы могла, друг мой. Клянусь. – Она живо соображала, как ему все объяснить. – Меня забрали… чтобы спасти. Но там, где я оказалась, за мной строго следили, – что, пожалуй, было самой мягкой оценкой правления Гасана аль-Кахтани, из когда-либо озвученных. – В общем, поэтому мы и здесь. Мы вроде как… в политической ссылке.
Пока она говорила, седые кустистые брови Якуба ползли все выше, но теперь он смотрел на нее с непониманием.
– Мы? – переспросил он.
– Мы с ним, – ответила Нари, кивнув на спящего Али, которого было видно через дверной проем. Якуб оглянулся на него и вздрогнул:
– Боже, совсем забыл о нем!
– Да, с ним это часто бывает.
Нари не то чтобы жаловалась. Если Али придет в себя в Каире, для всех будет лучше, если люди не смогут видеть
