style="font-size:15px;"> – Может быть. Но для подготовки такого плана нужно обладать конкретной информацией о наличии в квартире каких-либо ценностей. Однако хозяйка утверждает, что особых ценностей у квартирантов не видела. Да и ее вещи остались нетронутыми – телевизор, например. Кроме того, незаметно, чтобы в квартире что-то искали или хотя бы сопротивлялись нападению. И еще, по предварительным выводам судмедэкспертов, мужчина умер как минимум на сутки позже женщины.
– Руки-ноги сломаны, не мог подняться, – как бы для себя расставлял вслух объяснения Николаев.
– Допускаем. Через полчаса увезем трупы на экспертизу, – продолжал худой. – Однако следов побоев на его теле, как вы видели, нет. Еще одна странность: насильники использовали презерватив. Не совсем характерно для насилия. Ну и, наконец, вот это…
Худой протянул Николаеву толстую общую тетрадь.
– Что это?
– Хрен его знает.
– Без выражений, пожалуйста, – поморщился Николаев.
– Извините. Похоже на дневник, но там какая-то абракадабра…
Николаев открыл тетрадь. На первой странице было всего одно слово: «ГАРМОНИЯ».
– «Сложно объяснить, как это случилось. Возле последнего необитаемого острова Земли столкнулись подводная лодка и самолет», – прочитал он вслух на второй странице.
– Бред, – пожал плечами худой. – Но любопытно не это, а то, что запись на последней странице сделана примерно сутки назад, то есть за час-полтора до смерти мужчины, а тетрадь лежала рядом с ним.
Николаев открыл последнюю страницу.
«…И будешь скулить над раздавленным приплодом и думать: неужели эта игра до сих пор забавляет того, кто все когда-то начинал?..» – прочитал он уже про себя.
– То есть получается, что за полтора часа до смерти он размышлял о смысле жизни, а не о нападении? – полуспросил Николаев.
– Получается, что так.
– Но ведь нападение было. Не мог же он сам себя изнасиловать…
– Нападение было. Но все как-то очень странно. Если они впустили в квартиру знакомых людей, то получается, что эти знакомые тупо ждали, когда он испустит дух, да еще позволяли ему делать последние записи.
– Секта, любовный треугольник, долги… – кусая губы, перечислял Николаев, начиная загораться трудностью предстоящего расследования.
– Хрен его знает, – отозвался худой. – Извините… Насчет секты, кстати. Холодильник на кухне…
– Тоже умер? – пошутил Николаев.
– Нет, – улыбнулся худой. – Он почему-то забит яйцами.
– Чьими яйцами?
– Куриными вроде.
– И что из этого?
– Не знаю. Просто их много – штук сто, не меньше.
– Зачем им столько яиц?..
– Теперь уже не узнать.
