было сказано это последнее, потрясшее до глубины души «не уезжай».
– Но ты же ни на одно из моих писем тогда не ответила. Почему?
– Ждала, что наконец не выдержишь и прилетишь, чтобы задать этот самый глупый вопрос на свете.
А потом он стал снимать номер в гостинице «Волна», и она приходила к нему днём часа на два – на три. И в эти короткие часы, как и в то послеармейское лето, они истязали друг друга нещадно. Но успокоение наступало всего лишь на малое время, а затем с ещё большей силой их начинало тянуть друг к другу опять. Связь держали через почтовое отделение. Она ему, а он ей писали до востребования и по паспорту получали письма, в которых назначали время очередного свидания. Догадывался ли об этом её муж, он не спрашивал, не перенося и мимолётного упоминания о нём, Настя же не догадывалась совершенно, поскольку он говорил ей, что ездит в читальный зал областной библиотеки, где работает с редкими изданиями, которые нужны ему для контрольных.
И так, с небольшими перерывами, продолжалось до середины августа.
А за неделю до осенней сессии он заговорил с Полиной об урегулировании их отношений, сказав, что у него втайне от жены имеются на книжке двенадцать тысяч, привезённые с последнего сезона, так что на первое время можно либо кооперативную квартиру, либо дом в пригороде купить. Книжка действительно хранилась в папке с повестью о Полине. Почему, спрашивается, при таких деньгах до сих пор ютился в барачной четырнадцатиметровке? Да потому что к концу лета должны были сдать очередную пятиэтажку, в которой им, работникам совхоза, обещали дать квартиру. Деньги, в таком случае, пошли бы на машину, о которой давно мечтал. Не с самого же начала завёл речь с Полиной об этом потому, что хотел проверить, настанет ли охлаждение. Увы, с каждой новой встречей его тянуло к ней ещё сильнее.
Однако, внимательно выслушав его, как бы уходя от прямого ответа, Полина возразила:
– Ну да, а потом будешь меня всю жизнь попрекать.
– Чем?
– Что бегала к тебе от мужа. Вот, мол, какая ты!
– А я не такой, разве?
– Ты? Нет, ты хуже. Но я всё-таки первая вышла замуж.
И хотя он сказал: «Брось», хорошенько подумав, понял, что была в её словах какая-то подноготная правда, такая, через которую просто так не переступить.
– И чего теперь? Таким воровским способом встречаться всю жизнь?
– Зачем всю? Скоро я постарею, подурнею, и ты найдёшь себе помоложе.
– Да разве я для этого с тобой встречаюсь?
– А то нет! Ты только для того и живёшь.
– Для чего – для того?
– Только не прикидывайся, пожалуйста, что не понимаешь.
– А если не понимаю?
– Для очередных приключений – вот для чего. Получил?
– Для очередных приключений… – насилу сдерживая себя, повторил он. – Хорошо. Ты, в таком случае, для чего?
– Я?.. – Она нахмурил брови и на мгновение задумалась. – Вину, может, свою искупаю.
