style="font-size:15px;"> – Мне нужно к Владу забежать.
– Лера, стой! – крикнула мама.
Она взяла меня за плечи и усадила обратно на диван. Трудно было понять, о чем она думает, но и говорить она не торопилась, что выводило меня из себя.
– Лера, не надо ходить к Владу. Его нет. Он умер.
Услышанное не сразу дошло до моего сознания. Я замерла, пытаясь обработать полученную информацию, но ничего не выходило.
– Что вчера произошло? – наконец-то выдавила я.
– Вчера ничего не было, – мама начала говорить с какой-то обреченностью, словно делала это уже много раз. – Это случилось три месяца назад, летом, когда мы были у бабушки. Ребята пришли к тебе, вы засиделись допоздна, на обратном пути они решили пойти на речку, было темно, вода была холодная. Что дальше произошло, мы не знаем, но они все утонули. Влад, Настя, Дина и Федя – их больше нет.
– Это розыгрыш какой-то? Они не могли утонуть! Вчера… вчера… мы сидели здесь, а потом что-то произошло…
– Лера, успокойся. Ты не помнишь ничего, потому что у тебя с тех пор начались проблемы с памятью из-за стресса. Временами ты все забываешь. Вчера у тебя случился очередной приступ, но скоро ты все вспомнишь. Главное – не забывай пить таблетки.
Я не верила ни единому ее слову. Я точно помнила, что вчера произошло что-то страшное. Я все еще чувствовала своей кожей ледяные прикосновения существ, похожих на тени. Это все было так реально, что нельзя было сомневаться в том, что это все было на самом деле.
Мой взгляд упал на окно. Сквозь белый полупрозрачный тюль виднелся привычный пейзаж. Я заметила, что яблони еще были покрыты густой листвой, но она уже была ощутимо тронута желтизной. Крыши сараев были покрыты пока еще редкими высохшими листьями. Все это было не похоже на разгар лета. Что же случилось за прошедшие три месяца? Почему я ничего не помню?
Спорить с родителями было невозможно. Все их аргументы были слишком убедительны, и я понимала, что мои попытки что-то доказать провалятся. Нужно было разобраться в том, что произошло, но не говорить об этом никому. Как-то инстинктивно я почувствовала, что мне нужно залечь на дно, играть роль прилежной дочери, послушно пить таблетки три раза в день.
Постепенно я начала верить в то, о чем мне говорили. Влада не было ни слышно, не видно, его мать ходила с нескрываемой печалью на лице. Я зашла на страницы своих друзей, но и там не было ответов. Система скупо сообщала, что все они были в сети последний раз двадцать первого июня, а на стене одноклассники и знакомые оставляли им пожелания покоиться с миром. Это все было очень странно, но убедительно. Я пыталась найти какую-нибудь зацепку, нелогичность в происходящем, однако суровая правда постепенно заглушала мои надежды.
Неделя сменяла неделю, и я жила словно на автомате: спала, ела, ходила к врачам. И вот, наконец, когда мои провалы в памяти прекратились, мне дали больше свободы.
Эта свобода заключалась в том, что я смогла не сидеть целыми днями дома, а ходить в школу. Там меня встретила куча сочувствующих
