Слипшиеся в сосульки русые волосы выглядели, как иголки ежика. Ослепленный ярким светом мальчик прищурился, но, рассмотрев Анатолия со товарищи, улыбнулся и вытянул вперед грязную ладошку:
– Подайте, люди добрые, на пропитание.
Толя сделал шаг к мальчику, собравшись погладить его по голове, но женщина неожиданно издала сдавленное рычание и, перемахнув через стеллаж, одним прыжком оказалась между ним и мальчиком. Еще в прыжке она вскинула руку, и если бы Анатолий инстинктивно не попятился, то острые ногти, несомненно, располосовали бы его щеку. Женщина тряхнула седыми космами и подняла лицо. Анатолий сделал еще один шаг назад. Защитнице мальчика было лет тридцать, и нестарое еще лицо странно, нехорошо сочеталось с пепельными волосами… Будто однажды она увидела что-то, от чего мигом поседела. Черты ее лица можно было назвать правильными, если бы не уродливый вертикальный шрам, идущий от левого глаза до края губы. Но больше всего пугали глаза – глубоко запавшие, словно смотревшие из бойниц. Они, как и волосы, принадлежали старухе, а не молодой женщине. В этих глазах читались и непонятная сила, и смесь тайного знания с откровенным безумием. Выдерживать такой рентгеновский взгляд дольше нескольких секунд было невозможно. Анатолий молча уставился в пол.
– О-о-о! Вы все сдохнете! – заговорила женщина нараспев. – Это говорю вам я – любимая ученица Зверя! Вы умрете совсем не так, как рассчитываете! Не в теплых палатках, обжираясь колбасой! О нет! Зверь придет за вами, обовьет своими щупальцами и утащит туда, где рождается мрак. Он заставит вас спуститься по черным ступеням боли в Храм Страданий! Он скует ваши члены адским холодом и начнет пожирать с ног, медленно, очень медленно добираясь до головы! Это предрекаю вам я – избранница, которой Зверь коснулся своим перстом, пометил когтем и оставил в живых! Истинно, истинно говорю вам: умирать будете долго и миллионы раз пожалеете о вонючей крысе, которую отобрали у голодного мальчика!
Закончив свою речь, женщина сунула руку под лохмотья и швырнула к ногам Анатолия скрюченный от огня трупик крысы. Затем завалилась набок, закатила глаза и забилась в конвульсиях. Тело несчастной вытянулось как струна, потом обмякло, а на губах появились пузыри пены. Мальчик опустился на корточки, поднял бессильно упавшую на пол руку женщины и прижал ее к щеке.
– Это пройдет, – сказал он куда-то в пустоту. – Это никогда не продолжается очень долго. Потом маме станет лучше. Гораздо лучше. Она перестанет пугать меня и звать Зверя…
– Вам надо пойти с нами, – хрипло сказал Анатолий. – Мы проводим вас до станции.
– Я не крал эту крысу! – заверещал мальчик. – Честное слово: она сама упала с вертела на пол! Я лишь поднял ее потому, что очень хотел есть!
– Никто тебя не обвиняет в краже. – Толя кивнул Артуру, тот расшнуровал рюкзак и вытащил из него кольцо свиной колбасы. – Пока мама придет в себя, ты перекусишь, а потом мы вместе вернемся на станцию…
Мальчик
