все границы, подобно кислотному электричеству, которое дрожью поднимается по позвоночнику в начале каждого трипа.
– Боги завидуют нам потому, мы что смертны, братец. И лишь возможность убить себя освобождает по-настоящему. Так говорил старик, бросивший вызов отцу, и так говорили все, кто поднимал чёрный флаг. И именно здесь, посреди дремучей чащи, где живёт колдовство, на территории сновидений, мы займёмся тем же самым. Станцуем со смертью и сыграем со словом. Попробуем вкус настоящей воли и магии. Вспомним, что такое быть лихими людьми – людьми творчества. Вспомним об этом и расскажем всем остальным. Посеем зерно свободы им в головы. Незаметно, играючи. Вложим идею всеобщего творчества в коллективное бессознательное. Через искусство. Через красоту. Улавливаешь? Запустим троянского коня в эту уставшую от пустоты страну. Ведь выбор уже сделан, и назад пути нет. Мы – звёзды-самоубийцы, исполняющие желания. Мы – женихи смерти. Мы – дети тайги…
Я почувствовал когти совы, севшей на левое плечо.
Занёс ногу над пропастью, открыл глаза и в последний момент увидел, как Полярная звезда, вспыхнув, упала вниз.
– Мы – Сыны Сибири, братец. И мы начинаем путь.
Принтер выплюнул последний лист. Запищал. Заморгал красной лампочкой.
– Блядство, – выругался я и поднялся с офисного стула.
Нашёл в шкафу пачку с бумагой и небрежно вскрыл её канцелярским ножом. Засунул чистые листы в лоток. Принтер зажужжал, заскрежетал и принялся распечатывать документ дальше. Медленно. Издевательски. Хотелось разъебать его в пыль.
«Крепись, Яровой, – успокоил я дыхание. – Ещё одно усилие. Ещё один рывок. Последний. И ты будешь свободен на целый месяц. Завтра отпуск».
Предчувствие надвигающихся приключений бодрило лучше любого стимулятора. Организм работал на предельных оборотах, сердце захлебывалось в аритмии, но мозг светился, словно атомный реактор. Расщеплял текст на атомы и яркими вспышками выдавал решения на каждую задачу. На каждое поручение северного комбината, которому я продавал жизнь второй год.
«Давайте, родные, – говорил я собственным извилинами, как старым друзьям. – Покажите, на что способны. Мы с вами должны закрыть всё – каждый вопрос и каждую экспертизу. Сделать это сейчас и забыть о юриспруденции на весь февраль. Потому что уже утром нас ждёт самолёт. Крылатый змей, который унесёт нас на родину из мёртвых земель. Завтра мы будем за полторы тысячи километров от этого чертового города. Вновь свободные. Вновь живые. Завтра мы начнём игру, которую планировали с Максом последние шесть месяцев. Настоящий кутёж и настоящую революцию. Нужно лишь сделать последний рывок».
Принтер выплёвывал горячую бумагу. Статьи законов расплывались на мерцающем мониторе, и чёрные закорючки текста складывались в голове в стройные схемы. Идеи вытекали одна из другой. Цеплялись за логические ниточки и вытягивали себя наружу.
«Всё это – такая же игра, как и литература, –
