поровну на всех. Их ждали весь год, даже считали, сколько было шоколадных конфет, а сколько карамелек в бумаге, или простых помадок. Печенье, вафли, яблоки были деликатесом. Позже появились апельсины, мандарины.
Никаких книг, кроме профессиональных, отец не признавал. И, кажется, никогда не читал художественной литературы. Лишь однажды произошел случай, потрясший старшего брата, приехавшего в отпуск. За столом зашел разговор о правовом режиме «открытого моря». Подвыпивший отец начал сыпать в споре терминами и цитатами, далеко выходившими за семь классов его образования и тематику местных газет. На недоуменный вопрос – откуда он все знает? – отец пояснил, что в детстве отрабатывал отцовский долг у одного из крепких крестьян, на чердаке дома нашел неизвестно откуда взявшуюся книжку по истории римского права и выпросил ее. Книжку он прочитал, молодая жадная память сохранила ее на всю жизнь. При всем его трудолюбии, эта феноменальная способность к знаниям так и осталась нереализованной.
Все помнили однажды оброненную им фразу: «Герои лежат в могилах…», поэтому ему, чудом выжившему, не хотелось говорить об этой войне. О том, что война шрамом прошла по душе отца, можно было только догадываться. Лишь однажды он скупо рассказал о чувствах бойцов перед наступательным боем. Многие предчувствовали свою гибель, некоторые плакали и на коленях умоляли ротного не ставить их в первую волну. Что он испытал сам, оставивший жену и сына еще за два года до войны, можно было только догадываться. Дома на высокие темы не говорили.
Вступив в партию перед первым боем, на памяти детей ни разу не сходивший в кино или на концерт, не имевший выходного костюма, он непременно выписывал и до дыр зачитывал местные газеты. Он бросал любую работу, чтобы, стоя на табуретке, прослушать новости из «тарелки» на стене, сообщавшей об очередных атомных взрывах, испытаниях, конфликтах. Даже на пенсии ходил на партсобрания. К нему приходила секретарь за несколько дней, уважительно приглашала. Днем он ходил в баню, брился перед своим зеркалом, оттачивая опасную бритву на кожаном ремне, одевался в китель с планками от наград, новое галифе, начищенные хромовые сапоги. Приходя, ничего не рассказывал, особенно после лекций о международном положении, на которые собиралось полгорода в Доме культуры, когда приезжал лектор из Москвы.
Как-то во время праздника, Дня Победы, на пригорке у дома собрались фронтовики. Без наград, чтобы не было обид, усаживались возле заставленных домашним снадобьем клеенок, постеленных на траве. В трапезе вокруг зелененькой бутылочки с водкой принимали участие только те, кто воевал в боевых частях, был на передовой. Один залетный «тыловой вояка», не знавший обычая, подсел к ним и отпустил шуточку по поводу очередной беременности матери. Отец, всегда внешне уступчивый, никогда не ругавшийся и не поднимавший голоса, схватил остряка в охапку и через голову выбросил в огород. Надругательства он не потерпел. Остальные его поняли. Он защищал
