пару раз повернулась к нему лицом, и он очутился в администрации. Когда талантливые люди уезжают из города, остаются те, кто слабее, но именно они потом приходят к власти. В перестройку так вышло, что на ключевые посты в городском руководстве не оказалось никаких кандидатов, кроме Ковалева. Сначала он не знал, как вести себя на этом посту. Считал, что в его подчинении люди с той же психологией – психологией педагогов-стажистов, которых лучше не трогать, и с психологией двоечников-прогульщиков, которых просто нужно вызвать и отчитать, как на педсовете. Других психологий он не знал. Он всё отчитывал и воспитывал подчиненных. И боялся, что кто-нибудь из прибывших с проверками из области увидит, что в кресле мэра по недоразумению сидит всё тот же директор поселковой школы, и его с позором выгонят из кабинета и вообще из этого здания – Серого дома.
Когда тебе смотрят в рот и боятся сказать лишнее слово – это меняет человека. Так стал быстро меняться и мэр, его вечная настороженность сменилась самоуверенностью. Из-под широкой груди стало расти округлое брюшко. Почему произошла такая перемена? И однажды мне стало понятно. У Ковалева увеличился оклад, появились другие доходы, в разы превосходящие жалование. Он стал воспринимать себя не нанятым работником, а хозяином, окруженным слугами. Отношения с ними проявляются в том, что как бы слуга ни превосходил хозяина, он всего лишь пьедестал, благодаря которому хозяин становится выше, сильнее, умнее. Слуги воздвигают этот пьедестал добровольно, многие с любовью и обожанием. Беда в том, что в присутствии хозяина слуга никогда не сможет показать всех своих достоинств, да и хозяин не сможет их оценить полностью.
Заведующий орготделом горкома партии возглавил комитет по имуществу новой администрации. Многолетняя дружба связывала его с руководителем исполнительного органа. По истечении третьего месяца моего вынужденного безделья они пригласили меня и предложили место специалиста в отдел по трудоустройству горисполкома. В старом здании, в комнате, которая никогда не знала ремонта, а окна не открывались и не мылись, начала я свою новую трудовую жизнь. По-моему, мы с еще одним работником тогда ничем не занимались, только высиживали время. Для моей кипучей натуры это было невыносимое безделье, а новое место работы после горкомовских кабинетов показалось клоакой.
Через пару месяцев вышел закон «О занятости» и была создана соответствующая структура. В областном центре, конечно, отвели под эту службу хорошее здание в центре города, нам в этом же здании дали дополнительно два кабинета. В нашей комнате разместился новый руководитель, бывший партийный секретарь одного совхоза, в двух других расширенный штат новой службы. Появился юрист, друг начальника. Вечерами они вместе проводили время с крепкими напитками, вынашивая далеко идущие планы.
Потянулись люди, поток безработных стал увеличиваться, как снежный ком. Работы в городе не было, но нужно было их посылать на какие-то вакансии, и после отказов
