челюстей, держа Кроху. Яростный взгляд явно давал понять: тот, кто попытается отнять добычу, отведает её челюстей.
Что делать?! Я чувствовал нарастающую панику. Мне нужно какое-нибудь оружие!
У тебя есть оружие, – сказал Голос.
Сперва я не понял, о чём он. Потом до меня дошло. Пояс.
Я бросил перчатки на снег и распахнул плащ.
Пёс зарычал. Он припал к земле и стал отползать, прижимая уши. Я медленно поднял подол рубашки, ощупывая пузырьки и флаконы под ней. Что использовать? Первой мыслю было – купоросное масло. Если брызнуть зверю в морду, ожог и боль будут ужасны. Мне не хотелось поступать так жестоко.
У тебя есть кое-что ещё, – сказал Голос. – Оно прогонит собаку.
Я ломал голову. Кроме купоросного масла – или похожего состава – я мог бы использовать…
Пальцы коснулись одного из флаконов.
Да. Это оно.
Пёс больше не пятился. Теперь он смотрел прямо на меня. Я видел его челюсти, сжимающие сапожок Крохи. Если б не густая овчина, клыки давно бы уже разорвали кожу. Девочка тянула ко мне руки, словно умоляя не бросать её. Я и не собирался, и, казалось, пёс это понял. За его яростью я видел отчаяние, и мне стало страшно. Неимоверно страшно.
Я выхватил из пояса флакон.
Пёс выпустил сапог девочки, а я выдернул пробку. Зверь сделал шаг в сторону и рыкнул на меня; потом подался вперёд, а я сыпанул на ладонь красного порошка из флакона.
Салли ринулась к Крохе.
Пёс изготовился к прыжку, но я успел раньше: швырнул порошок прямо ему в морду.
Салли, метнувшись вперёд, схватила Кроху за руки и оттащила в сторону. Сапожки девочки прочертили борозду в снегу.
Пёс не обращал на них внимания – он кинулся на меня, целя в горло. Мы столкнулись и повалились в снег. Я сунул локоть ему под челюсть, чтобы избежать укуса жутких зубов.
Пёс вдруг скатился с меня. Всхрапнул. Щёлкнул челюстями, схватив лишь воздух. Чихнул и издал звук, похожий на хриплый кашель. Встряхнул головой, взвизгнул, заморгал и принялся тереть лапами морду. Визг превратился в вой. Я отступил, и собака тоже подалась назад, раз за разом окуная морду в снег. На снегу оставались красноватые пятна – следы моего порошка, который пёс отчаянно пытался стереть, чтобы избавиться от мучений.
Яростно взвыв в последний раз, он повернулся и с визгом исчез среди сугробов.
Всё ещё дрожа, я оглянулся на девушек. Кроха вырвалась из рук Салли и влезла на дерево. В процессе она потеряла сапог и теперь стояла на ветке одной обутой ногой и одной – в чулке, облепленном снегом. Салли привалилась к стволу, тяжело дыша и держась за грудь.
– Ты как? – поинтересовалась она.
Я не знал толком, что ответить, и ощупал себя. Кажется, собачьи зубы меня не достали. Салли подняла с земли сапог Крохи и протянула ей. Та взяла его, отряхивая чулок.
– Что это был за порошок? – спросила Салли.
– Острый
