ты не понял!
– Что я не понял? – спрашивает генерал на ходу.
– Ничего ты не понял, – кричит Карачин сверху, – и не поймешь, что нужно понимать, и все ваше поколение и дети ваши до седьмого колена ничего понимать не будут!
Он опускается на ступеньку и шепчет:
– До седьмого колена, до седьмого… до… седьмого…
Генерал бродит по залам между экспонатами запасника в музее. Рыцарь с ощерившейся пастью дракона на кирасе высокомерно возвышается над ним на стене. Генерал берет со стены булаву и с размаху бьет рыцаря, он разваливается на части. На всякий случай бьет еще одного. Обозрев поле битвы, уходит, но не выдерживает и вновь оборачивается: рыцари оказываются на своих местах. «Тьфу на вас! Чтоб вы все провалились». Еще один рыцарь разваливается сам по себе. Генерал берет с пола кирасу и примеряет на себя. Смотрит в зеркало. Отражение надевает пенсне и начинает есть рыбу. Генерал бьет зеркало лбом и стекло лопается. На него смотрит ужасное искаженное трещинами лицо. «Я тебя съем». Генерал в испуге отшатывается. Проходящий за его спиной интеллигентного вида человек под зонтиком с пекинесом на поводке говорит на ходу: «Живые формы питаются друг другом во вселенной». Когда он оборачивается на голос, человек из зеркала подтверждает: «Таков закон кармы». Генерал, решив не обращать на голоса внимания, открывает толстенный том на подставке: из картинки на первой странице вспархивает стайка бабочек. Вытягивает за цепочку часы из рисунка двумя пальцами. «Холодные», – роняет их на стол и уходит. Часы за спиной вместе с цепочкой растекаются ртутной лужицей. «Ты слеп и глуп, ты глуп и глух! – раздается голос из репродуктора, и генерал выключает его.
– Не то вижу, не то слышу, не то делаю.
В одной из комнат мебель расставлена точно так же, как и на фотографии кабинета его приемного отца. Русалка со штопором загнутым хвостом преграждает ему путь ладонью поднятой руки. Генерал подходит к стене, составленной из книг. Он пытается вытащить одну из них. Когда ему это удается, часть книг обрушивается. В образовавшейся бреши открывается мозаичное панно: коронация Николая II. Выкарабкавшись из потока книг, генерал падает на колени, плачет:
– Прости нас, царюшечка! – и целует руку царя.
– Славься ты славься, царь-государь… – напевает он, идя по коридору. – И все-таки: кем бы я был при тебе? – обращается он к очередному портрету царя на стене. – Бурлаком, как мой дед? Это у моей жены родители из купчишек, а мои… Заберу как я свои пардоны, пожалуй, назад. Ишь, расчувствовался!
Кто-то бьет его сзади в затылок, он падает и два солдата волокут его за ноги лицом вниз по коридору. Навстречу два других в такой же позе тащат его уже избитого двойника. Солдаты затаскивают его в кабинет следователя, тот указывает ему на портсигар и зажигалку на столе:
– Курите.
Генерал пытается взять портсигар, но его рука скользит по лакированной поверхности стола. Следователь заходится от хохота и начинает кашлять.
– Постучи
