style="font-size:15px;"> – Уважаемый Бен Монид, все так, как ты сказал, только зачем ты сегодня плюешь на то, что вчера было крупицей от щедрот твоей мудрости?
– Аарон, разве во Львове остался хотя бы один буфет, на котором еще не лежат твои слитки? Разве кто-нибудь покупает у тебя твой товар? Зачем ты сидишь здесь во Львове и разоряешься? Поезжай в Могилев!
– Уважаемый Бен Монид, зачем мне уезжать в Могилев, если солнце нашего квартала пребывает во Львове! Зачем мне, неразумному, возвращаться одному в Могилев? Я поеду с тобой, уважаемый!
– Эх, Аарон, разве тебе неизвестно, что сказал великий русский писатель Гоголь? В России горе от ума! Горе мне, Аарон, горе везде! Ты продаешь свой товар, чтобы заработать столько денег, чтобы люди считали тебе умнее, чем Ротшильд. Ты доволен и счастлив, несчастный, не так ли?
– Да остаться мне в одном шарфе, который сплела мать моей бабушки, чтобы я не был так счастлив!
– Теперь спроси меня, Аарон, счастлив ли я? Нет, скажу я тебе! Ты получаешь за свои безделки полноценные деньги, а я за мои бесценные идеи от вас – ваши деньги!
– Если вам мало, мы, уважаемый, отдадим вам последнюю крону, припасенную на тот случай, если надо будет купить веревку и удавиться от бедности.
– Эх, неразумный! Разве ты не знаешь? Сам Ротшильд сидит в коляске у меня перед дверью в очереди за моими советами.
– Так чем же ты недоволен, уважаемый?
– Аарон, меня обсчитывают.
– Как можно?! Кто этот негодяй?
– Я сам, Аарон.
– Как может быть такое несчастье?
– Я сам не могу назначить цену. Ибо мои мысли вечны, а деньги тленны. Мне нужны деньги из вечности. Вечные деньги!
– Но более всего, господа, меня интересует, почему мужчина держит сигарету у пояса, а женщина у щеки?
– Да где ж вы такое видали, чтоб дамы курили? Каторжанка, разве что, какая-нибудь?
– В грядущем, господа! И закурят, и в штанах будут выхаживать, и подстригутся все, словно холерные. А уж их танцам, к примеру, шаман чукотский позавидует. Членовредительство сугубое!
– И откуда вам таковые фантазии являются?
– В видениях, господа, прозреваю. В видениях грядущего.
– Разве что в видениях! После коньяка или еще чего такого горячительного!
– В дыму и копоти все будут пребывать, словно в пекле. Днем все как один трудиться будут, а по вечерам в ящики театральные для смотрения будут заглядывать с невеселыми картинками. Про жизнь их убогую.
– Ежели все трудиться будут, так они, должно быть, дворцов понастроят на каждого.
– Понастроят, да толку с этого никакого не будет. Пока один дворец будут строить, другой у них развалится. Так они все время строить и будут, пока все не развалится разом. Вместо церквей у них башни железные будут стоять вавилонские. На них будут в небо летать. И до Луны, и до планеты Маркса долетят. Только не мы, а… мериканцы.
