я, ваше благородие. Стало быть, не вольный, а свободный.
– Кто ж тебя премудростям твоим выучил?
– Самоучка я, самородок, можно сказать. Проезжий немец за меня восемь пудов отдавал серебра – за то, чтобы я в академии ихней про себя рассказал. Вы, говорит, Уникаль! Наш барин его и спрашивает, что, мол, он думает о русском помещике, ежели даже ничтожество вроде меня – Идеаль? Немец возьми и скажи: помещик, мол, ваш ленив и неотесан. Ну тут я, как был – так меня и не стало. Прыгнул в оконце и деру дал в лес – купчишек останавливать, а оттедова вскорости в Петельбург. Теперь вот с кафедры своей извозчичьей выступаю – проповедую «будизм». Народ пробуждаю от спячки.
– Я, братец ты мой, из Италии написал, чтобы меня встретил какой-нибудь дурак и позабавил.
– Да, ваше благородие, тут вертелся какой-то извозчик. Николая Васильевича спрашивал. Вас, должно быть, да другой вашим именем назвался. Плюгавенький такой господин оказался. Однако на вас похожий, не примите за оскорбление. Вы-то по… презентабельней будете, подородней.
– Ах, подлец, опередил! Я, знаешь ли, двойник известнейшего писателя. Всюду за ним следую, пашквилирую его в журналах. Нас часто путают. Я деньги под его имя занимаю, а он меня в историйки свои вставляет, и со мною тоже неприятности происходят. Я как-то залез на дерево с подзорной трубой – понаблюдать за двойником. Мерзавец-итальянец любезничать вздумал с девицей внизу. Она на дерево, а он за ней. «Дай руку, – говорит, ей, – жизнь моя!» Она долезла до меня, впилась мне в рот своим языком, как ведьма, обволокла собой, словно спрутиха, потом вскарабкалась по мне наверх и на голову стала босыми ногами. «На обратном пути я тобою займусь!» – объявил мне мерзавец. Ногами на голову мне тоже наступил и далее полез за своей пассией, о чем я прочел перед тем через подзорную трубу в записной книжке моего соперника, отсутствующего в кабинете в сей момент. Так что, милейший, меня не переврешь. Нет, не переврешь!
– Федор Федорович, говорят, вы по имению на кабане разъезжаете.
– А хоть и на козле, кому какое дело!
– В этом большой беды нету. Да только за что вы урядника в плуг впрягли и поле вспахали на нем?
– Для доказательства тезису, что он, подлец, здоровее кобылы.
– Еще говорят, будто вы кобылу на воздушном шаре поднимали, и над домом губернатора она у вас мочилась и лошадиные яблоки роняла.
– Не кобылу, а кобела! И не учил я его мочиться, а только пивом напоил. А то, что балкон обгадил, так то от страху. Нешто можно в кобела из ружий палить?
– Его превосходительство утверждает, будто вы то рассчитали, что в него начнут палить, да и выдрессировали на подобное безобразие.
– А ты поди докажи – хоть и в суде. Он в мое имущество стрелял.
– Над своей землей стрелял, а ваш кобел на нее гадил.
– Земля-то, может, и его, да воздух – Божий!
– Позвольте затронуть одну нежнейшую струну?
– Да
