не все двести?
– Ежели я скажу двести, так вы все триста заломите.
– И то верно!
– Так за двести согласны?
– Пожалуй, что маловато.
– Можно выставить на аукцион. Раз товар имеется, найдется и покупатель.
– Однако ваша шутка переходит границы, дозволенные приличием. Я, милостивый государь, себя «товаром» не позволю обзывать. Так и до пистолетов недолго дойти или до са-абель!
– Совершенно с вами согласен. Шутки подобного рода недопустимы в приличном обществе. Но я не шучу. Вот деньги. Здесь, в саквояже, полмиллиона. Они ваши.
– Э! А…
– Да-да, они ваши. В вашем полном распоряжении.
– В моем, говорите? А… как же душа?
– А что душа?
– Это, что же вы… это… как его – черт?
– Помилуйте, в каком веке вы живете? Я вам сделку предлагаю на идеальном уровне, если можно так выразиться.
– Но деньги, надеюсь, реальные?
– Конечно, реальные, только фальшивые.
– Как так фальшивые?
– А вы что думали, за вашу никчемную душу пятьсот тысяч отвалят? Да где ж вы нынче таких дураков-то отыщите?
– Значит, шу-ти-ли? Никак снова порохом запахло. К барьеру!
– Никак нет-с, не шутил. Когда предлагал, не шутил, а что фальшивые, признаюсь, пошутил. Они настоящие. Да вы не хотите, уже передумали, готовы в кусты.
– Милостивый государь, прежде чем согласиться, я намерен узнать, отчего вы меня за пятьдесят тысяч торгуете, а на себя и вовсе не ставите цену?
– Во-первых, вы за себя даже меньше поставили, а во-вторых, я не за деньги готов продавать свою душу, а… за товар, но особенный.
– За какой же?
– За бессмертие, вот!
– Я вам не лекарь, милостивый государь, и вы не аптекарь. Да и где вы слыхали, чтобы бессмертием торговали, словно овсом на базаре?
– Вы – не лекарь, да, но я ищу в самых неожиданных и… несуразных местах. Всех расспрашиваю, всем предлагаю услуги и… деньги. Авось кто-нибудь и подскажет кащеево средство.
– Однако, вы – чудак! Давайте выпьем с вами на брудершафт.
– Я, милостивый государь, как вы изволите часто повторять, с человеком низшего достоинства не опускаюсь пить на брудершафт.
– Тогда – к барьеру!
– У меня в саквояже, милейший, полмиллиона имеется, а вы с вашими шестидесятью тысячами мне дуэль предлагаете. Не-по-чину-с! Хотите пять тысяч?
– Это как же?
– А вот так: я даю, а вы берете.
– Просто так?
– Ну почему же просто так? Не за так, а за то, что я даю, а вы… берете. Унизительно для бывшего гусара, не так ли?
– Да как вы смеете?! К барьеру!
– Это я вас могу куда угодно, а вы меня – нет.
– Это почему же, позволю спросить?
– Потому что именьице ваше заложено и перезаложено,
