неловко повернулся, чтобы идти и тут же услышал грозный окрик старшины.
– Матрос Хлызов как вы исполняете воинский устав. Что нужно делать? Вы что забыли строевые занятия?
Валька повернулся и увидел совершенно другого человека. Глаза старшины команды налились кровью как у хищника перед кровавой схваткой. По всей видимости он был мягкий когда исполнялся устав, но если возникали малейшие отклонения от устава, то это его озлобляло и он зверел при виде жертвы. – нарушителя воинского устава.
– Виноват товарищ старшина! Разрешите идти! – выкрикнул Валька, надеясь на то, что это как-то позволит искупить свою вину. Но он ошибся.
– Так – сказал старшина писарю. – запиши матрос Хлызов за нарушение рапорта при прибытии получает дополнительно трое суток ареста.
– Есть трое суток ареста – сказал почти упавшим голосом, арестованный матрос Хлызов, предчувствуя, что мудрые советы и предсказания годков начинают сбываться.
– Повторите четко с молодецким духом, – приказал старшина, впадая в азарт.
– Есть трое суток ареста. Разрешите идти! – собрав весь свой оставшийся военно-морской дух, выкрикнул Валька и это по всей видимости удовлетворило старшину.
– Идите, – милостиво разрешил он, махнув рукой.
Валька повернулся и, маршируя уставным строевым с отмашкой руки шагом в сопровождении конвоира, вышел из комнаты.
Они побежали вдоль длинного коридора до седьмой камеры. Она находилась в самом углу коридора.
Часовой отодвинул засов и открыл большую дверь и впустил туда Хлызова.
Валька вошел в камеру и чуть на задохнулся от густых клубов дыма, которые распространялись по всему ее пространству.
– Ну и дела – подумал Валька – на гауптвахте то курить строго запрещено. А тут смолят прямо в камере. Вот он всеобщий бардак. За неправильный рапорт дают трое суток ДП, а тут почти бордель и ничего.
– Мужики сейчас же может старшина придти. А вы тут накурили. Всех же могут наказать дать ДП.
– Да ты не бойся. Ты что в первый раз? Сегодня же в карауле стоят свои ребята с кораблей. Это если бы были ракетчики или морская пехота или солдаты то тогда нам было бы плохо. А кроме того к вечеру старшина по камерам обычно не ходит. Сейчас же он уйдет. – сказал один голос из полутемого угла.
Валька пригляделся и увидел, что в камере на деревянных скамейках, расставленных по углам, сидело десять человек. Из них трое были в таких же как и у него морских черных шинелях, остальные были из солдат, в серых. И все эти шинели были таким же большими и длинными как у него.
– Надо же как все таки годки оказались правы – подумал с благодарностью Валька.
Он присел на крайней скамейке и закрыл глаза, чтобы привыкнуть к полутемному камерному свету. Арестованные между собой негромко переговаривались и в темных уголках вспыхивали огоньки сигарет и папирос.
В
