руководства. У нее должен складываться западный образ мышления.
– Рина, так ты хочешь сказать, что этот графический маразм и есть предвестник рождения великого художника? – спросил Шестов.
– Я этого не исключаю и поэтому прошу вас отнестись к этому снисходительно. Кроме того я к вам приехала по вопросу того же Хлызова. Все дело в том, что мы ведем очень сложную разработку одной операции и мне нужно что бы матроса Хлызова дали мне для допроса. Не могли бы вы сделать так, чтобы я попала на гауптвахту и допросила его там.
Даже в КГБ нужен блат
– Так чего такого. Мы сейчас дадим команду и его тут же привезут к нам в отдел, – сказал Шпонин – Вот стоит снять трубку и проблем нет.
– Так нельзя. Никто не должен знать, что матрос Хлызов входил в контакт с сотрудниками советских секретных служб. Потом могут узнать, что его возили на допросы в особый отдел. Он сам может разболтать об этом своим ребятам. Это может нанести существенный урон разрабатываемой операции.
– Хорошо. Так давай предлагай свой вариант.
– Я предполагаю проникнуть туда под видом следователя, который расследует историю с хищениями мяса на камбузе в этой войсковой части. Для этого мы заранее уже задержали на всякий случай повара войсковой части в Росляково по подозрению в хищениях мяса. Хлызов часто стоял рабочим по камбузу и в его дежурство пропадали куски мяса. Это отразилось на боеготовности. Честные моряки доложили и поэтому я веду следствие. – предложила свою версию Рина. – Мне только нужно под видом мужчины проникнуть на гауптвахту. Давайте-ка я переоденусь в вашу мужскую форму.
– Конечно! – воскликнули оба следователя. Мы для тебя Риночка что угодно сделаем. В соседней комнате в шкафу есть разная одежда, которую мы используем в нашей работе. Подбери, что тебе подойдет. А пока ты переодеваешься, то мы сейчас для тебя документы выпишем на Николая Арсентьевича Петухова, следователя из нашего отдела. С нашими документами тебе тут все дороги и двери открыты.
Пока она переодевалась, ее ребята подготовили соответствующие документы.
Шестов позвонил на гауптвахту и приказал, чтобы матроса Хлызова срочно перевели в камеру-одиночку улучшенной конструкции и держали там до приезда специального представителя особого отдела флота.
Шестов представил как Бармалей, у которого он кстати также сидел в офицерских камерах в молодости, стоит вытянувшись у телефона и слушает его приказания. В конце разговора, услышав его идеально уставное «Есть», повесил трубку.
– Все Риночка для тебя готово. – сказал он, входящему в комнату стройному старшему лейтенанту – Теперь тебя не узнать. Вот твои документы и матрос Хлызов тебя ждет уже в офицерской камере-одиночке.
– Можно я заберу его рисунки? – попросила она.
– Рина ты же знаешь, что обыск мы делали с майором Хитровым. – А этот такой
