и тогда мне не жить.
До пенсии маме оставалось пять лет. Она заведовала библиотечным коллектором, и как специалиста ее очень ценили. Мама все бросила, приехала в нашу коммуналку.
Денег не хватало катастрофически. Одна невеликая зарплата – Лёнина. Новорожденной девочке требуются вещи и вещи, как невесте на выданье, а над Лизой в подготовительном классе насмехаются: «Разве ты из гастарбайтеров? Так плохо одета!» У Лёни брюки залоснились и облохматились, мне не в чем выйти, в старые наряды не влезаю.
Впервые в жизни я записывала, скрупулезно высчитывала – сколько на еду, на стиральный порошок, на проезд в метро Лёне… Не хватает… Даже если мы дешевым стиральным порошком будем мыть головы, тело и посуду, не хватает. Придется занимать у Виктории Гавриловны.
Если бы я вышла на работу, материальные проблемы несколько бы сгладились. Мама с обеими внучками, новорожденной и подготовишкой Лизой, справилась бы. Но с младенцем творилось что-то страшное и непонятное. У младенца даже имени не было, не до имени нам. Просто Девочка.
Двухнедельный ребеночек. У нее ноготочки как маленькие розовые капельки. И вдруг эти капельки желтеют, роговеют, вздуваются. А потом стала слезать кожа, под ней новая – болезненно розовая – снова шелушиться… Я смотрела на врачей, на консультантов как на посланцев небес, тратила последние деньги на их гонорары, на такси… Я видела умные физиономии, выслушивала умные диагнозы… а мой ребенок болел и болел, несмотря на четкое выполнение всех рекомендаций.
Вике было два месяца, когда я дошла до истерик, до сумасшествия, до сознания того, что вслед за папой погибнет моя девочка – с ее хрупкого скелетика слезет кожа, покроются язвами и стекут мышцы…
В иступленном помрачении, с каким-то наслаждением ненависти, с желанием раздавить отыскавшегося врага я прошипела в лицо Лёни:
– Это все ты! Ты! Ты! Ты! Фанатик! Злодей! Император! Я не верю, что ты не способен разобраться с недугом своей дочери. Но тебе некогда! Всегда некогда! Для меня, для детей – некогда! Оторвать задницу от микроскопа.
Лёня свернул губы трубочкой, стал их втягивать в нос и прошамкал:
– В микроскоп задницей даже я не смотрю. Понял. Успокойся. Я разберусь… Педиатрия… кожные болезни… атипичные проявления…
Он сел за компьютер, всю ночь не отрывался от монитора.
Утром мне сказал:
– Есть гипотеза.
Предположение Лёни оказалось верным. Грибковая инфекция, малышку атаковал редкий штамм из рода элементарных кандид. Где его подхватила Вика? От меня, в роддоме? Выяснить сложно, потому что организмы большинства людей с этим грибком справляются легко. Лечение не составило труда, и мы одержали победу. Поэтому – Виктория. Через три месяца наша дочь получила имя.
Работать под началом мужа я не хотела решительно. Мне хватало гения дома, чтобы еще на работе молиться на его святейшество. Поэтому пусть будет вуз, учебное заведение, университет, сопливые студенты
