негативно к нему относилось.
В роте Тад подружился с одним тверским парнем Юрой Логачевым и эстонцем Юханом Куламой, вместе они отваливали в самоволки в портовый клуб, ДОК «Корея» и выплясывали там рок-н-ролл, которому Тад обучил ребят. Вместе они дрались с патрулями, вместе сидели на «губе» под присмотром своих сослуживцев. Старослужащие боялись и уважали Тада, и когда он приходил с тренировок голодный и усталый, всегда старались оставить ему что-нибудь вкусненькое и порасспрашивать, с кем Тад работал на тренировке.
Служба в Риге тоже не получилась, полковник Хотяшев несколько раз вызывал парня на беседы, по актерски, хватался за сердце, искоса поглядывая на Тада. Касьянов молчал, и когда «спектакль» заканчивался, молча вставал и уходил. У Хотяшева глаза лезли на лоб от поведения Тада.
Короче, таких, как Тад, по округу «ПрибВО» собралось 43 человека. Их месяца два повозили по Латвии, Литве и Эстонии. Затем опять привезли в Латвию в местечко Залите, в болота, где строилась база межконтинентальных ракет класса «Земля-земля». Отряд, куда они попали, был интернациональный, тут служил весь Кавказ и вся Прибалтика, но 43 человека были москвичи и ленинградцы. Постоянные выяснения отношений приводили к жутким потасовкам, но Москва и Питер большей частью держали сторону Кавказа, считая среди прибалтов много «подлых полуфашистов», что, впрочем, в будущем и подтвердилось. Вот так в СССР «крепла дружба народов».
Однако, Тад понял, что если он каким-то образом не смоется из армии, то это может плохо кончиться для него. Поэтому, почитав литературу по невропатологии и усилив некоторые симптомы начинающегося в болотах Залите радикулита, Тад попал в окружной Рижский госпиталь. Невропатология – наука тогда еще темная, малоизученная, Тад смог сыграть в больного и через месяц после появления в госпитале его комиссовали с диагнозом хронический радикулит.
Десять месяцев Тада не было в Москве, из них четыре, день в день, он отсидел на гауптвахте. Проехал и пожил в трех республиках и Калининградской области, вынес для себя много нужного и полезного, а главное – в его глазах развеялся миф о братстве народов СССР. Ведь если верить вурдалаку Ленину, что «национализмом заражены только маленькие народы», то все они любили нас до смерти.
Когда Тад вновь становился на учет в военкомат, брови военкома приподняли фуражку.
Московский таксист
Что-то неуловимое ушло из Москвы за время разлуки, и Тад внимательно присматривался – что? Опять в магазинах появились очереди, люди стали как-то равнодушней друг к другу. Тад не понимал: как же так, он там, в Прибалтике ставил Москву очень высоко, а, вернувшись, увидел, что это никому не надо? Но родину любят не за что-то, а просто потому, что родина. В городе прибавилось много приезжих, как тогда говорили, лимитчиков, «лимиты», ведь отстраивались громадные новые районы, делалась кольцевая
