И. Кеппена, К. А. Неволина, Е. К. Огородникова, А. А. Спицина, А. С. Уварова, Н. П. Тихомирова, а также работы общеисторического характера А. В. Экземплярского, А. Д. Никитского, А. М. Гневушева, А. А. Шахматова, М. М. Богословского, А. А. Савича[430]. Сравнение актовых источников с повествовательными и с литературными данными позволяло историку в широких масштабах применять один из своих излюбленных приемов историческую ретроспективу. В этих целях Любавский обращался даже к такому несколько неожиданному здесь источнику, как перепись 1920 г. (по Карельской АССР). Данные письменных источников часто дополнялись и проверялись показаниями географической номенклатуры и ономастики.
Матвей Кузьмич считал вторую часть своей работы естественным и необходимым продолжением первого очерка, поскольку в освоении территории Новгородской и Псковской земель принимали участие главным образом те же восточнославянские племена кривичей и словен, которые составили основу великорусской народности[431]. Любавский ставил перед собой и другую задачу: пересмотреть все данные источников об отношениях Новгорода и Пскова к Москве с целью выяснения тех причин, которые привели к «поглощению» этих республик могучим восточным соседом[432]. Этот вопрос поднимался в работах предшественников, но трактовался в слишком общей форме, без достаточного учета всех слагаемых данного процесса.
Исследование включает 5 глав (текст 1-3-й глав машинописный с авторской правкой, 4-5-я главы авторизованная рукопись). Истории колонизации Новгородской земли до XIII в. посвящена 1-я глава «Борьба новгородских славян с финскими племенами и занятие их земель»[433]. Историк показывает, что исходное ядро Новгородской земли создали словене; местными старожилами здесь была чудь. В процессе освоения земель имела место борьба словен с коренными финскими и пришлыми германскими племенами[434]. Причем в этом процессе, судя по данным топонимики и археологии, известную роль сыграли скандинавы. По мнению Любавского, легенда о призвании князей, как ни относиться к ее деталям, отразила в себе историческую действительность утверждение в Новгороде варяжских князей. «Весьма вероятно, писал ученый, что этот факт был результатом древнего общения словен со скандинавами, давнего их международного сотрудничества, в том числе и продвижения их на северо-восток и восток». Скандинавы сыграли важную роль в «политическом конструировании восточнославянских племен»[435].
Что же заставляло словенские племена вести борьбу с местным населением и пробираться в лесные и болотистые дебри Севера? Историк не без основания главным двигателем славянской колонизации считал особенности «экономического быта» новгородских словен (соединение экстенсивного земледелия и скотоводства с охотой, рыбной ловлей и бортничеством). Эти особенности и заставляли и новгородцев расширять арену своей сельскохозяйственной и промысловой деятельности: «Увеличение населения, с одной стороны, известное оскудение
ОР РГБ. Ф. 364. К. 4. Д. 4. Л. 3а.
Там же. Л. 1-31.
Там же. Л. 1–5, 8, 29.
Там же. Л. 5–6.
Там же. Л. 30–31.
