style="font-size:15px;"> – Тогда, если тебя это не затруднит, предъяви документы, – говорит он, протягивая руку.
Я лезу в карман, но вспоминаю, что со мной только бумажник и никаких документов. Это Камилла Мантовани уговорила меня не брать их с собой, чтобы случайно они не попали в чьи-то руки и не обнаружилось, что я весь вечер вру. Проклинаю про себя ее паранойю.
– К сожалению, забыл их дома, – вздыхаю я. – Если хочешь, съездим за ними.
– А может, тебе поехать со мной в комиссариат, откуда ты позвонишь кому-нибудь, чтобы тебе их принесли. Что скажешь? – говорит он, беря меня за локоть.
Я не сопротивляюсь. За эти годы я повидал многих полицейских, а этот, хотя и кажется агрессивным, явно не уверен в себе и слегка напуган. Мы одни на темной улице, не исключено, что у меня может быть нож.
– Как скажешь, – отвечаю я, пожимая плечами. – Но мне некому звонить в такой час, придется ждать, когда наступит утро.
Это, конечно, неправда: Лео прискачет немедленно. Если, конечно, будет способен проснуться после лошадиной дозы спиртного и обильного секса с Дорой. Зная Дору, не сомневаюсь, что она прискакала сразу же, как только он ей позвонил. Если подумать, может, я правильно сделал, познакомив ее с Лео.
Разведенный кубинец с русской физиономией и итальянским гражданством – это было бы слишком для одного вечера.
– Я, конечно, могу провести ночь на любой неудобной лавке в участке, – продолжаю я трезвым и уверенным тоном, – но, думаю, у тебя завтра будет бледный вид, потому что у меня итальянское гражданство.
– Итальянское гражданство? – Он явно озадачен моим спокойствием и независимым поведением.
– Да. Я женился на итальянке. Три года назад, – сообщаю я и вижу, как его уверенность в том, что он имеет дело с незаконным иммигрантом и вероятным сбытчиком наркоты, которого можно будет расколоть в участке, тает как дым. Ослабевает и хватка, с какой он сжимает мою руку.
– А где твоя жена, если ты шляешься по городу и пялишься на витрины в такой поздний час?
– Мы развелись.
А вот это правда. Быть может, гримаса, которую я не смог скрыть, убедила его больше, чем любые слова.
– Мои соболезнования. – Он отпускает мою руку. – А я в прошлом году женился.
Вот так вот, мужская солидарность, и совершенно бесплатно. Сказать по правде, я изумлен, поскольку меньше всего ожидал такое от полицейского. Когда речь заходит о людях как о человеческих существах, а не как о продуктах своих страхов или играемых ими социальных ролей, в девяти случаях из десяти они приятно тебя удивляют. У меня было немало интересных встреч, подтверждающих эту максиму.
– Поздравляю, – говорю я ему и едва сдерживаюсь, чтобы не похлопать его по плечу, это было бы слишком. – Слушай, между нами, тебе кажется нормальным, что эта витрина не закрыта рольставнем? – киваю я на витрину за моей спиной. – Эти побрякушки что-то да стоят, а в городе полно плохих парней.
– Да, мне это тоже показалось странным. Поэтому
