не нарушай счастья за-акон, че-е-орный дракон…
– А вы классно водите машину! Уверенно так. А прикиньте, я один раз ловил частника, до общаги доехать, а остановились менты, ну и подвезли меня. Так я пока с ними ехал, всю свою жизнь вспомнил, родных, и раза три с ними со всеми простился, так они гнали! А всего-навсего какие-то «Жигули», прикиньте!
– Так у них же движок форсированный.
– Лучше вот здесь проехать, я здесь всегда сворачиваю.
Генка, услышав голос Германа, упруго зашевелился в ногах.
Я вольготно развалился, раскинул руки по спинке, широко раздвигал колени и двигал бедрами.
…а ты опять се-егодня не пришла, а я так ждал, надеялся и верил, что… колокола и ты войдешь в распахнутые двери… – на блатной манер пел голос радио.
Головой я понимал всю примитивность мелодии и слов, но сердце откликалось на них и стонало от горя и счастливого предчувствия. «Это же я. Я в какой-то машине. Светятся огоньки. Куда-то еду в снежной ночи, и что-то будет с тобой, Степной барон»?
– Как поедем, от Белорусского?
Свернули в темный переулок и вдруг выскочили и уперлись в гигантскую стену света на Тверской. Повернули и наша машинка, извиваясь, проскользила в черной блестящей витрине. Елка на площади. Её не было видно, только огни фонариков и звезда наверху. Реклама MARTINI и DAEWOO дымилась от снежинок. Торцы сталинских домов подсвечены снизу сильными фонарями, и снег в их свете поднимался вверх, в небо. Разноцветные огни и полосы освещали салон, скользили по нашим головам, по моим синим рукам с надувшимися венами. Иногда Генка вспыхивал, сиял глазами и языком у моих ног и также резко исчезал.
«…что ла-ла-ла колокола, и ты войдешь в распахнутые двери… что ла-ла-ла колокола, и ты…»
– Слушайте, не может быть, это же капитализм какой-то?! – мне приятно было играть простака и наивно удивляться.
– Вот здесь остановись, – сказал Герман.
Генка, услышав голос, перелез к нему на колени. Остановились возле киоска. Кучка девушек.
– Стройся! – повеселевшим голосом крикнул Герман, и они вдвоем с Генкой высунулись из окна.
Широкое лицо толстой деловой женщины.
– Ой, девочки, они с собакой! – весело крикнула она в сторону.
– Ой, какая собачка! Как тебя зовут?
– Генка.
– Да не вас, а собачку.
– Генка!
– Может, вот эту девушку возьмете?
Подошла девушка, нагнулась и выставила отрешенное лицо. Она жевала.
– Нет, так не пойдет.
Герман передал мне Генку и вышел. Он о чем-то говорил с толстой, тепло одетой женщиной. Извивалось и хлопало сорванное рекламное полотнище.
– А она не кусается у вас? – подошла еще одна девушка, она тоже жевала.
Водитель не ответил.
«…что ла-ла-ла колокола, и ты войдешь в распахнутые двери… что ла-ла-ла колокола, и ты…»
– Поехали дальше, – сказал
