внутри. Их затем отчего-то убрали, лишив Пентагон Сити Молл исключительного своеобразия и неповторимой красоты.
Свояченица нашего сына, обозвав наш новый дом «домом для убогих», была не права. Потому что он был домом лиц с ограниченным доходом. Наш дом показался нам прекрасным. Наша квартира размещалась на последнем восьмом этаже. Из наших окон открывался прекрасный вид на зелёный холм, сквозь завесу которого выглядывали местные дома стенами средневекового замка. Фрагменты их были невелики, так что воображением их можно было дорисовать, как угодно.
До тех пор я редко попадал в здешний ареал обитания. Необычен был район и своей историей. Вирджиния ведь – сплошь история. Именно сюда 400 лет назад были привезены шестеро ангольцев-невольников, тем самым положив начало афроамериканскому заселению страны. Колумбия Пайк пролегла по прежнему коровьему пути.
Умом я понимал, что, поселившись здесь, придётся мириться и с некоторой житейской бесцеремонностью. Например, с криками со двора: «Эрнесто, выходи!» Что будят в каре густо заселённых домов не только Эрнесто, потому что призывы могли прозвучать в любое время суток. И взаимодействовать придётся, и жить с этим пресловутым Эрнесто, воспринимающим жизнь по-своему, в детской простоте. Но решив так для себя, я с некоторых пор стал лицом заинтересованным и сдвигал по желанию здравый смысл то в одну, то в другую сторону, чаще приукрашивая невыгодное и усиливая желаемое.
Итак, мы стали жителями Колумбии Пайк, точнее улицы её пересекающей. От центральной Колумбии Пайк «в двух шагах». Наша улица резко ныряет вниз, и поэтому мы сразу назвали наш дом «домом в яме». Он был высок и отличался от окружающих, от трёхэтажных, стадом теснившихся рядом, относящихся к тому же разряду доступных-аффордабельных. Район этот, впрочем, чуть раньше начал облагораживаться. До этого построили соседний девятиэтажный богатый дом, с правами кондоминиума. Наш дом стал здесь как бы по значению вторым.
Возможно, электрическая звезда, зажигавшаяся вечерами на холме, могла показаться нам путеводной, как яркие Сириус и Канопус для космических кораблей, но мы этого не осознавали и только дивились яркому свету, отличающему её от всего светящегося вокруг. Лица в автобусе казались знакомыми по энциклопедии «Ольмекскими головами». Их тесали по заказу три тысячи лет назад из огромных базальтовых валунов, пытаясь сохранить чьи-то характерные черты. И это был совершенно напрасный труд, потому что в автобусе и кругом имелись живые их копии со смуглой кожей, с блеском глаз и интересом к окружавшему.
Мобильный телефон они считали атрибутом цивилизации и теперь не отрывали его от уха в любых местах. Вереща не переставая, они тем самым как бы самоутверждались. И когда на них оборачивались, они делали удивлённые глаза: как можно осуждать такое культурное занятие, как телефонный разговор? «Научили на свою голову, – думалось мне вместе с нелестным сравнением с говорящими попугаями.
