быт с головой, в то, что так или иначе само собой неуклонно пёрло через границу с юга в Америку, поменяв уже напрочь её исходную англо-саксонскую суть.
На курортном мексиканском берегу.
Тот год неудачно сложился для меня. Сначала был переезд и его потери. Пропавшие в переезде ящики лучших книг и разные вещи, которых позже хватились, и общая неразбериха в бумагах и вещах. Затем катаракта, о которой мне давно объявляли и которая накапливалась и вдруг проявилась разом, потребовав внимания к себе. Потребовалась операция. Через день после неё повязку с моего правого глаза сняли, но чуда не произошло. Глаз также видел, как через мутное стекло. Хирург снова так и сяк рассматривал мой глаз через свою аппаратура, а вспышки вспомогательного света и затянувшаяся процедура, казалось, не сулили надежды на удачный исход. Но закончив осмотр, он то ли действительно поверил сам, то ли сделал вид, что всё как следует идёт, и мы поверили в него. Нам показалось, что закончилась полоса наших нынешних злоключений и бед, и дальше нам обязательно повезёт.
Но дальше случилась депрессия – следствием нервного истощения от литературных потуг, прорехи денежных затрат и окончания удачных обязательств субсидирующей компании, содержащей меня на пособии, позволяющем мне едва-едва сводить концы с концами, а по-простому – жить, и, в довершении всего пандемия коронавируса, неожиданно свалившаяся всем на голову.
Но всё по порядку. Мы жили, как многие приезжие, в этой гостеприимной стране. Немного учились языку: сначала в бесплатной школе при церкви, затем в образовательном центре, поработали клерками в арлингтонском центре по трудоустройству. И когда нашему пребыванию на американской земле минуло пять лет, мы получили пособие, на которое безбедно стали жить в субсидированном жилье.
Наш дом был условно назван нами «домом миллионеров». Он был кондоминиумом – то есть домом собственников квартир, редкая из которых стоила меньше миллиона долларов. Но по договорённости с правительством графства Арлингтон в нём было несколько квартир доступного жилья. Так называли квартиры для малоимущих жителей, которые имели особый жилищный ваучер. Мы были среди них. Платили мы мало, остальное доплачивало графство.
«Им овладело беспокойство, охота к перемене мест…» Это не обо мне. Страсти бессмысленных путешествий я, казалось, не испытывал. Мне хватало впечатлений по пути в булочную. Встречные неожиданные красочки были мне по душе. Они были мимоходом, по случаю и мне достаточны. Переезд стал реальной причиной грусти домашних, но я скрытно радовался. Новый дом я приравнивал к путешествию в иную страну. «Одиссей» был для нас всё-таки средой привычной. Как-никак, похоже мы жили до этого в Москве.
В сборнике нереализованного у каждого есть своя романтическая страница. «Под небом голубым есть город золотой, с прозрачными воротами и яркою звездой. А в городе том сад, все травы да цветы…» поётся группой Аквариум. В первоначальной «Сюите
