III жил в Гатчине жизнью богатого помещика и очень любил заниматься местными хозяйственными вопросами»[121].
Железнодорожная катастрофа 1888 г.
17 октября 1888 г. Император Александр III с семьёй возвращался из Ливадии в Петербург. Когда поезд следовал мимо станции Борки Харьковской губернии, произошло схождение его с рельс. Вот как описывал это происшествие «Правительственный вестник»: «Во время крушения Их Величества Государь Император и Государыня Императрица, со всем Августейшим Семейством, и лица Свиты находились за завтраком, в вагоне-столовой. При сходе с рельсов первого вагона, следующие вагоны слетали на обе стороны; вагон-столовая, хотя и остался на полотне, но в неузнаваемом виде. <…> Невозможно было представить, чтобы кто-либо мог уцелеть при таком разрушении. Но Господь Бог сохранил Царя и Его Семью: из обломков вагона вышли невредимыми Их Величества и Их Августейшие Дети»[122]. Заговорили о том, что на Царя было осуществлено покушение. Однако С.Ю. Витте утверждал, что он задолго до несчастного случая в Борках предупреждал Александра III, что Императорские поезда развивают на Юго-Западных железных дорогах слишком большую скорость, а состояние железнодорожного полотна на этих дорогах не вызывает надёжности[123]. Следствие также пришло к выводу о несчастном случае.
Об этом страшном моменте своей жизни Цесаревич оставил следующую запись в дневнике: «Роковой для всех день, все мы могли быть убиты, но по Воле Божьей, этого не случилось. Во время завтрака наш поезд сошёл с рельсов, столовая и 6 вагонов разбиты, и мы вышли из всего невредимыми»[124]. После крушения Императрица Мария Феодоровна говорила: «Во всем этом была осязательно видна рука Провидения, нас спасшего»[125].
С.Ю. Витте, который не был свидетелем происшествия, писал, что «вся крыша столового вагона упала на Императора, и он, только благодаря своей гигантской силе, удержал эту крышу на своей спине, и она никого не задавила»[126]. Руководитель расследования причин железнодорожной катастрофы А.Ф. Кони считал это утверждение неправдоподобным, поскольку сама крыша весила несколько тонн. Тем не менее профессор хирургии Харьковского университета В.Ф. Грубе был убеждён в прямой связи смертельной болезни Царя с полученными им при крушении травмами[127].
Император Александр III, несмотря на крайне плохую погоду (лил дождь с изморозью), сам распоряжался извлечением раненых из-под обломков разбитых вагонов. Профессор В.Ф. Грубе вспоминал: «Их Величества изволили обходить всех раненых и словами утешения одобряли ослабевших и упавших духом»[128].
Александр III писал своему брату Великому Князю Сергею Александровичу: «Этот день никогда не изгладится из нашей памяти. Он был слишком страшен и слишком чудесен, потому что Христос желал доказать всей России, что Он и доныне творит еще чудеса и спасает от явной гибели верующих в Него и в Его великую милость». На средства Царской Семьи
Дневник Цесаревича Николая Александровича за 1888 г. Запись за 17 октября // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 222(2). Л. 295.
.
