стирать – неприятно было елозить бабушкиными панталонами и сорочками по стиральной доске, от которых девочку воротило, так что она всеми силами сдерживала рвоту.
Зато она очень любила возиться с собаками. Они так приветливо виляли хвостами, так звонко заливались лаем, что улыбка сама собой расцветала на лице. Приглянулась девочке Найда – большая собака с пушистой шерстью и выразительными глазами, словно человеческими. Оксана не разбиралась еще в породах собак, но понимала и так, что Найда – самая добрая на свете, самая преданная.
– Ух ты, да у тебя скоро щенки будут! – с восторгом воскликнула девочка, когда Найда легла на бок, подставив солнечному теплу свой огромный живот. Конечно, девочка отличила это сразу, потому что Найда сильно поправилась, да к тому же соски у нее вспухли. Замечать такое Оксану научил Миша и девочке это нравилось. Может быть, когда она станет взрослой, будет спасать животных, определять болезни и справляться с ними. Оксане думалось, что с животными куда проще и интересней общаться, чем с людьми, ведь они не предают, не обманывают.
– Ау, ветеринарша, сейчас ворона в рот заскочит, вот узнаешь! – звонкий смех прокатился по двору. Девочка подняла глаза. Верхом на заборе, словно заправский ковбой, сидел Костя. Оксана просияла, только хотела подбежать к брату, но он уже сам в несколько прыжков приблизился к ней и обнял. – Ну, привет, сеструха! Опять ты здесь? А мамка с папкой что, совсем буйные?
– Не совсем, – отстраняясь от брата, пробурчала девочка, – может я просто соскучилась без вас!
– Ха-ха! Да уж! Особенно скучно без нашей чокнутой бабульки приходится, правда?
Оксана не хотела отвечать, брат откровенно задирался, а ссориться не хотелось, потому что настроение и так не веселое. И тут как раз, словно долгожданное спасение, появился Миша. Давно сестренка не видела братьев, удивилась, как они выросли. Про Мишу так и говорить нечего – высокий, плотный, с небольшим пушком первых усов над верхней губой, он смотрелся на все 18 вместо своих двенадцати. В общем-то, он и был заводилой, командиром, которого Костя во всем слушался, чьему примеру следовал. Костя, хоть и старший, но не такой шустрый, сноровистый. Не в тягость ему было уступить лидерство Мишке. Вот и теперь Миша заговорил тоном знатока, понимающего в жизни больше, чем следует.
– Оксанка, дуреха! Чего шляешься туда-сюда? Дома не сидится? Чем не нравится тебе с предками жить?
– Тем же, чем и тебе, – огрызнулась девочка. – Сам-то что здесь просиживаешь, прячешься?
– Ничего не прячусь. Бабке помощь нужна, она же – старая. Челюсть снимет, на полку положит и забудет, где оставила, а потом ходит и голосит, мол, зубы сняли последние. Такого гонору нагонит, особенно если подскажешь ей, куда руку притянуть за челюстью. В общем, и смех и грех!
– Ну и пусть. Я с вами хочу. Дома хуже. Там или пристанет кто или сопьюсь с ними, не жалко разве меня?
– Ого, совсем как взрослая
