делать это бесконечно долго, поскольку я недостойнейший из недостойных, ничего не изменится, и господина моего и повелителя Ардлета никто не расколдует! А ведь я знаю это колдовство, а ведь известны мне тайные помыслы неизвестного колдуна! Господин мой и повелитель Ардлет так и будет стоять прекраснейшей из статуй, пока жизнь, капля за каплей, будет его покидать и покинет совсем. И тогда рухнет он замертво, и все, что останется мне, презреннейшему из презренных, это возвратиться домой с его телом на руках и принять наказание, полагающееся мне по закону. И не будет страшна мне смерть, поскольку это самое меньшее из того, чего достоин я за горькую свою оплошность. Так нечего же сидеть на месте и позволять свершаться злому умыслу!
Так говоря, поднялся Рашта с земли и осторожно подошел к Ардлету, стараясь избегать переплетенных теней царевича и клетки. Птица же при его приближении стала издавать злые яростные звуки, далекие от того чарующего пения, что послужило приманкой для царевича минувшей ночью. Но Рашта не испугался.
– Что за глупость пугаться птицы, которая сидит в клетке, и так же бесполезна, как и беспомощна? – храбро заявил он, обращаясь к птице. – Сиди там и помалкивай, тогда, может быть, не сделаю я из тебя какой-нибудь мясной деликатес для своего возлюбленного царевича!
От этой речи птица разъярилась еще больше, стала бросаться на прутья клетки, но клетка была надежной и крепкой, и птице оставалась только бессильная ярость и громкие крики. Рашта же, не обращая более внимания на крикливую птицу, осторожно подошел к царевичу и коснулся его руки. Тело царевича было холодным, точно лед, и совершенно недвижимым. На замершем лице застыло выражение неземного восторга.
– Как прекрасна и возвышенна душа твоя, Ардлет, как тонко чувствуешь ты красоту, – горько заметил Рашта, отступая к дереву, – как легко может заманить тебя в ловушку красивая песнь коварной птицы… Это недобрый знак, Ардлет, что случилось попасть тебе в эту западню. Это недобрый знак, потому что наваждения любят тех, кто попадает в их сети, и никогда уже не оставят тебя в покое, даже когда я спасу тебя. А я уверен, что смогу найти способ спасения, ведь я предан тебе и не пожалею для тебя даже жизни. Но тебе придется быть очень осторожным отныне, поскольку и демоны, и ведьмы, и колдуны, и ракшасы будут чувствовать тебя и жаждать тебя, и вожделеть, и это будет не тем вожделением, к которому ты привык и в котором так нуждаешься. Нет, Ардлет, рано или поздно колдовство протянет к тебе руки, и кто знает, чем это обернется. Я боюсь за тебя, господин мой и повелитель, и мне жаль тебя…
С этими словами Рашта вернулся к лошадям, уже отдохнувшим и набравшимся сил, и снял с них свои седельные сумки, и вознес хвалу богам, и попросил их беречь его мудрейшую мать, предусмотрительнейшую из женщин, поскольку дала она своему сыну в дорогу множество различных мазей и лекарственных трав и подробно объяснила, как их использовать. Прекрасная Эрджабэ, любившая благородного Кастара, своего мужа и супруга, больше
