краем, то царство Эшиа, наоборот, краем северным. И двигаться юным и неопытным путешественникам надо было строго на юг, ориентируясь с помощью звезд и старинной карты. Белая пустыня оттого имела такое название, что песок в ней был бел, словно перо лебедя, и солнце отражалось от него, и песок искрился, точно алмазные россыпи, и глаза болели и уставали глядеть на такую красоту. По этому песку опасно было ступать босыми ногами, потому как жег он кожу, подобно раскаленным углям, от беспощадного солнца некуда было укрыться, поскольку на многие расстояния – влево, вправо, вперед, назад и даже порой казалось, что вверх, – простирались бесчисленные залежи песка. Ни деревца не росло в пустыне, ни куста, а величайшей драгоценностью в подобном путешествии была вода. Потому у каждого было по нескольку бурдюков, наполненных водой, а в дальнейшем им стоило надеяться лишь на оазисы и подземные реки. Передвигаться по пустыне можно было только ночью, ведь ночью песок остывал, а солнце пряталось в свои чертоги, уступая место равнодушной луне, которая давала свет, но не мучила жарой, подобно солнцу. Днем же путники старались отыскать бархан повыше и затаиться в его слабой тени.
Однако не прошло и нескольких дней, как догнал их пегий конь, на спине которого сидел верный слуга и товарищ по играм царевича, которого звали Рашта. Только недавно, казалось бы, они так весело разыграли царя Эшиа, но теперь то казалось лишь сном.
– Рашта? Отчего ты последовал за нами? – удивленно спросил Ардлет. – Отчего так торопился? Неужто отец одумался и велел вернуть меня домой?
– Боюсь, придется тебя расстроить, господин мой и повелитель, – мягко ответил Рашта. – Никто во дворце, кроме моей матери, не знает, что я последовал за тобой. Кому я хочу предложить вернуться – как твоему слуге. А лучше, пусть возьмет деньги и двинется куда-то еще, вверх по реке, хоть в Благодатный Ямайн. А то, боюсь, не сносить ему головы.
– Но почему я должен гнать слугу? – изумился царевич.
– Потому что я буду твоим слугой, – ответил Рашта, поражая царевича решительностью, звучащей в его голосе.
– Но это опасный путь, и тебе не стоит отправляться со мной. Мы оба не ориентируемся в пустыне и оба не подготовлены к путешествию. К чему погибать нам обоим?
Рашта выслушал его с нежной улыбкой, а потом взял его ладони в свои, призывая успокоиться и принять во внимания его слова, и ответил так:
– О, господин мой и повелитель Ардлет! Уже десять лет я служу тебе и являюсь твоим товарищем по играм, во всем тебя поддерживаю. Но ведь тебе неизвестно, кем я был до того, как оказался рядом с тобой, я никогда не говорил тебе об этом, поскольку считал неважным. Но теперь пришло время об этом рассказать.
– Говори, – Ардлет затрепетал, словно бы предчувствуя, что пришло время услышать что-то очень важное.
– Позволю себе, о мой господин и повелитель, обратиться к счастливым годам моего детства. До того как оказаться при дворе и стать твоим слугой,
