ты взрослый человек, ты не подумай, что я там стану…
– Да нет, пап! – Перебила его Маша. – Это я все прекрасно понимаю. Но нет. Я просто заснула.
– Да ты не подумай, что я… – Не унимался Сергей Петрович. – Это твое дело, просто…
– Пап, да успокойся ты!
– А может тогда просто он…
– Пап! И с этим все в порядке.
– А!.. – Растерянно кивнул Сергей Петрович.
– Просто он очень заботливый и понимающий. И это не просто то, что мне хотелось бы себе надумать. Ты же знаешь, я не люблю мечтать. Просто он это показал. И я… Я себя почувствовала сразу как-то по-другому. Я поняла, что он заботится обо мне так, как никогда никто не заботился. Ну, ты, конечно, не в счет.
Наступила небольшая пауза. Сергей Петрович смотрел то на чашку с Микки Маусом, то на Машу.
– Насчет того, что ты спросил. Я к тебе приехала даже не после того, как я у него уснула. С этого момента прошел уже почти месяц. А вот вчера, – вздохнув, продолжила Маша и замолчала, словно собираясь с силами, чтобы рассказать самую важную часть. Соболев, уловив это, приготовился слушать особенно внимательно. – Вчера я уволила Галицкого. – Сергей Петрович, прищурив глаз, посмотрел в потолок, пытаясь понять, знает ли он вообще, кто это такой. – Нет, ты вряд ли знаешь. Это из отдела международников. «Немец». У него жена, ребенок, второй на подходе, а он налажал. Просто взял и забил на договор, решив, что его можно сделать через неделю. Мне все это таких нервов стоило…
– Ну Маш, позвонила бы мне хоть раз, чего уж там, договор-то…
– Не «договор», пап! Я уволила его. Все по твоим заветам. Уволила напоказ. Но ты же знаешь, чего мне это стоит, каких нервов… В общем я сорвалась, уехала, но не подала вида. А по дороге словно в тумане и… В общем я как-то сама не заметила, как почти на автомате к Артему приехала. Когда приехала, поняла, что иду ва-банк. Пришла, проревелась, все ему рассказала.
– А, то есть до этого он не знал, кем ты работаешь?
– В этом все и дело, пап. Где – знал. Кем – нет. Ну а вчера я ему все рассказала. И про фамилию, и про институт, и про то, как норвежцев вытащила. В общем все.
– А он? – Казалось, для Сергея Петровича наступил один из самых важных моментов: если его дочь заснула у кого-то, кто не воспользовался положением, а оберегал сон его дочери, если этот кто-тоне знал, кто она такая и просто полюбил ее… Этого кого-то надо было ставить во главу… М-да! Семьи.
– Так что он в итоге сказал, когда ты ему все рассказала?
– А он сказал, что ему все равно. Что будь я кем-то еще, он сыграл бы в Гошу, он же Гога, он же Жора4…
– …он же Юра, – подхватил отец, кивая.
– Именно. Но успокоился, он, по-моему, только тогда, когда на полном серьезе спросил меня, поеду ли я с ним на всю жизнь в Тульскую область кроликов разводить. Я честно ответила, что поеду. С ним – поеду, – сказала Маша чрезвычайно серьезным тоном.
Сергей Петрович многозначительно поджал губы и наклонил голову. В этот момент Маша чуть повеселела и продолжила:
«Он же Гога, он же Жора, он же Юра…» – цитата, относящаяся к одному из главных героев к/ф «Москва слезам не верит», который уходит от возлюбленной, узнав, что она работает директором завода, в то время как он – обычный слесарь.
