женщины.
Поклонившись наставнице, Василике поспешила уйти, скорее почти выбежать. Никогда она еще так странно не чувствовала себя – впервые кому-то удалось пробиться через ее самообладание, впервые прикосновение мужских рук к ее рукам обжигало, как огонь, впервые от одного звука его голоса сладко кружилась голова и гулко билось сердце.
Василике торопилась вернуться туда, где ей было уютно и безмятежно. Шаги в гулких опустевших коридорах были едва слышны – девушка сама себе напоминала привидение. И если бы не одышка усталой госпожи Ясмины, впечатление было бы совсем полным.
Наконец впереди распахнулись врата в Нижний Сад гарема, а за ним и желанные двери в покои принцесс.
– Аллах великий, наконец я приду в себя, – прошептала девушка.
Она поспешила избавиться от непривычного иноземного платья, выбрав самое свободное из своих одеяний. И вышла в сад.
Никогда еще ночь не была так обманчива – никогда еще сад не напоминал ей о жаре тех объятий, никогда еще пение сверчков не напоминало о том голосе, никогда…
– Не следует доверять ночной тишине, – послышался голос, которому неоткуда было здесь взяться.
– Аллах всесильный, – прошептала Василике, – я брежу…
– О нет, прекрасная греза, ты мыслишь вполне здраво. Ты вовсе не бредишь. Я здесь…
И из мрака выступил шейх Мирджафар, принц, младший из сыновей бея Титтери.
– Как вы попали сюда? Как вы посмели?..
Принц пожал плечами. Девушке показалось, что в глазах его мелькнула насмешка.
– Я шел за тобой. И посмел – ибо не вижу ничего зазорного в том, чтобы проводить девушку до ее покоев, тем более если ей стало дурно в душном бальном зале.
Василике кивнула, но не для того, чтобы выразить согласие, а чтобы вернуть власть над своими чувствами, которой мгновенно овладел принц.
Тот улыбался, наблюдая за попытками Василике снова стать самой собой. Вот девушка выпрямилась, вот взглянула прямо в его глаза. И Мирджафар почувствовал, что она создана для него, вновь, как тогда, ощутил, что Аллах всесильный не зря долгим кружным путем привел его в этот город и в этот дворец.
Принц, как тогда, в лабиринте, провел кончиками пальцев по ее руке, поднялся к шее, коснулся нежной мочки уха. Его прикосновение в один миг вывело ее из транса. Там, где он касался ее, кожу словно обжигало пламенем, и помимо своей воли она устремила взгляд прямо в бездонные глаза единственного человека в мире, способного наполнять ее душу непреодолимым желанием.
Мирджафар не мог не откликнуться на этот безмолвный призыв. В один миг все, что говорил ему разум, все «правильно» и «неправильно» исчезли, поглощенные могучим взрывом чувств. Эти чувства росли в нем с самого первого мига, когда его взгляд встретился со взглядом этих широко открытых зеленых глаз. Все благие намерения, вся решимость исчезли как дым, когда он подхватил Василике на руки, когда ее голова прижалась к его бешено бьющемуся сердцу.
Словно
