Вики частенько приходилось слышать в свой адрес фразу: «Не нравится? Съеби отсюда!», хотя он вообще не возражал. Даже голоса не подавал.
– Я бы рад, – грустно думал Вики.– Только некуда.
И делал громче транс в своей голове.
Став старше Вики понял, чем раздражал окружающих. Он, можно сказать, жил на съебах.
+++
При свете фонарика все оказалось не так уж и страшно. Обычная плетеная корзинка, с которой ходят за ягодами и грибами деревенские девушки. Тем не менее, она являлась уликой. Пока единственной, но ведь куст старый, раскидистый. Под ним запросто можно спрятать труп. А то и парочку.
Участковый засучил рукава кителя и полез выяснять. Поковырявшись в кусте около получаса, он лишь исцарапал лицо и руки, но никаких следов больше не нашел. Вениамин решил передохнуть, прежде чем двигаться дальше.
И вдруг она выросла прямо перед ним. Живая, невредимая, в белом платье и цветами в распутных волосах.
– Наташа? – Вениамин не верил своим глазам, – Это ты?
Девушка огляделась, будто искала чего-то, потом с радостным возгласом всплеснула руками и наклонилась к Серенькому. Тот охнул, закатил глаза и помутнел сознанием. Наташа прошла сквозь него, словно участкового не существовало в природе, громко засмеялась, подобрала корзинку и направилась в сторону деревни.
– Началось! – пророкотал в светелке бабки Федоры портрет главы деревенской администрации и воссиял зловещим кровавым цветом.
+++
Когда Вики понял, что живет на съебах, ему захотелось узнать. Вот только что именно? Вики рассудил, что когда узнает, то и поймет. Он принялся путешествовать и узнавать всякое. Было интересно, полезно, но не то. Пока однажды в клубе, где Вики играл транс, к нему не подошел парень в растаманской шапочке.
– Гениально, бро, – сказал парень, – я прям чувствую, как съебываю отсюда нахрен. Как ты это делаешь?
Вики в ответ постучал себя по лбу.
– Она всегда играет тут.
– А ты когда-нибудь врубал на полную? – поинтересовался парень.
– Никогда, – признался Вики.
– Ну, может, пора узнать, каково это?
И Вики узнал.
+++
На следующий день после возвращения Наташи пропали еще три человека. Двое с концами, один, угрюмый забойщик скота Тихон, считай, тоже. Он напролом прошел сквозь толпу зареванных баб, выпустил с бойни ожидающую скорбной участи скотину и увел ее за собой в закат.
Через две недели не досчитались еще девятерых. Трое вернулись такими же, как Наташа, пугающе чужими.
Портрет главы администрации собрал перед собой лучших представителей деревенской общественности. Бабку Федору и участкового Серенького. Объявил осадное положение, велел никого за пределы деревни не выпускать, особенно в лес.
– И патрулировать! –
