Чтобы всё осталось вот так, как есть? Нет уж. Она должна понять, что это не значило ровным счётом ничего.
Кроме того, что он хотел целовать её горячо, влажно и глубоко. Может, немного грубо.
Да ладно, это же всего лишь банальное желание, похоть, влечение. Человеческий порок, к которому он испытывал большее снисхождение, чем ко всем остальным. Тем более что Егор мог поклясться: она хотела этого не меньше, чем он.
Но Марина, видимо, решив, что больше тратить на него своё время не имеет смысла, уже направилась к лестнице быстрым и уверенным шагом.
Или не к лестнице.
Егор проследил её взгляд, который уткнулся в одну точку. Металлическую. Блестящую от падающего солнечного света. Отскочившие ключи. И он оказался быстрее. Два шага, резкое движение рукой – и холодный металл обжигает его тёплую ладонь.
Марина не среагировала должным образом. Как осталась стоять, слегка согнувшись вперёд, так и простояла ещё несколько секунд, смотря на Егора, как на последнего идиота.
Ей-богу, смотри, как хочешь, потому что. Юбка легла на округлые ягодицы наклонившейся вперёд девушки, выделяя. Изящный, такой восхитительный изгиб. Егор облизал его взглядом несколько раз. До тех пор, пока она не выпрямилась, упирая руку в тонкую талию. В голубых глазах – откровенное недоумение. Бровь изящно изогнулась, отчего на лбу образовалось несколько маленьких морщинок. Её взгляд выцепил ключи в его руке, а потом вперился в его собственный.
– Что ты делаешь? – она действительно не понимала. В голосе чёртово море чистого удивления.
– Поговорить не хочешь?
– Ей-богу, о чём?
Сложила руки на груди. На лицо легла тень усмешки. Она была просто до тошноты уверена в себе.
– Прям-таки нам не о чём разговаривать? – он специально выделил интонацией слово «нам», зная, что это даст нужный результат.
Сначала она приоткрывает рот, слегка опешив. А потом. Три, два, один – и вот он. Румянец. Щёки краснеют, а затем жар опускается на худую шею, которую не закрывают длинные волосы, сегодня собранные в два забавных хвостика.
И наблюдать за тем, как она смущается, – почти неземное удовольствие. Выбивать её из привычной колеи, когда она всё держит под контролем. Те времена кончились, милая.
Недовольно щурит глаза, сжимая губы. А дальше – чёткая и строгая чеканка:
– Нам не о чём разговаривать. – ударение на «не о чём». – Отдай мне мои ключи немедленно.
Вот же ж. Думает, если пользуется его приёмами, то это даст ей какое-то преимущество? Зря.
– А я считаю, – понижая голос. – Есть парочка вопросов, которые стоило бы обсудить.
Но, кажется, она начинала терять терпение. Приоткрыла рот, тяжело вздохнув, и ледяным тоном произнесла:
– Я уже сказала, вроде. По-русски, – злится. – Или твой мозг вообще не настроен на приём информации? Всё настолько плохо?
– Не хуже, чем у тебя.
