детский голосочек возник из ниоткуда, слова капали, будто в сенях подтекал незакрученный кран. Падающий из приоткрытой двери отсвет свечи медленно затухал. Лишь Иркины глаза светились во мраке как у кошки.
Глава 8. Нашествие крикс
Вода в одном из ведер пошла кругами, словно из глубины всплывала крупная рыба. Послышался тихий плеск… из ведра показалась рыжая макушка, и на поверхность всплыла голова. Ржаво-рыжие волосы были стянуты в два коротеньких, пучками, хвостика над ушам. С хвостиков капало. Вслед за головой показались плечи – шея если и была, то такая короткая, что ее и не видно. Из ведра поднялась маленькая девочка. Ирка видела лишь ее затылок, разделенный пополам светлой стрелкой пробора, и спину, настолько сутулую, что девочка казалась горбатой. Тихо, без единого всплеска, она ступила из ведра наземь – лишь небольшая лужа натекла с ее одежды.
– Кто здесь есть? Кто пришел? – журчащий голосок наполнил сени, словно плеск воды о край ведра. Девочка склонила голову к плечу, прислушиваясь.
Ирка задержала дыхание и прикрыла глаза, держа под сомкнутыми веками картинку цветастого шерстяного одеяла. Сон… Тишина… Уютная темнота… Сонное дыхание… Все спят… Все-все спят…
– Нет никого, – разочарованно прожурчал голосок. Едва слышно скрипнула – открылась и закрылась – дверь, и маленькие ножки мышиным скоком протопотали по крыльцу. Если б кто глядел со стороны, увидел бы, как во мраке вспыхнули два изумрудных огонька – Ирка торопливо оглянулась на спящих. Интересное кино выйдет, если она сейчас разбудит Горпыну или, еще веселее, Панаса: выяснять, нормально ли это в их мире – рыжие девочки, вылезающие из ведер. Ирка метнулась к дверям, бесшумно скользнула в едва приоткрытую створку и замерла на крыльце.
Белые стены недостроенных домов заливал непривычный, не серебристый, а скорее голубовато-фиолетовый лунный свет. Цепочка мелких капель отчетливо видна была на свежеоструганных досках крыльца. По выложенной деревянными плашками дорожке ковыляла маленькая нескладная фигурка. Девочка-из-ведра напоминала самодельную куклу-подушку, которую бабка сшила маленькой Ирке. Квадратное тельце, обряженное в бесформенную цветастую рубашонку, слишком коротенькие и толстые ручки-ножки, словно набитые старыми носками, и оранжевые шерстяные нитки волос.
Девочка остановилась, широко раскинув толстенькие ручки и покачиваясь в такт лишь ей слышной мелодии.
– Ходыть сон по селу… – капелью зазвучал тоненький, как шорох пересыпанных из ладони в ладонь стекляшек, голосочек.
… Батько спыть, и маты спыть,
Их дите в окно глядыть…
Неподалеку послышалось сдавленное аханье, и маленький, почти невидимый во мраке силуэт метнулся за окошком ближайшей хаты. Танцующая девочка замерла посреди деревенской улицы, покачиваясь, как цветок на ветру, а потом снова запела:
– Ходыть сон по долыне… – жалобно-печально выводил детский голосочек. – У кровавой жупаныне!
Ходыть
