особенный, национальный.
Литература начинается там, где реальное зверство заканчивается. В тексте – все более или менее наоборот, как в лубке. Бык свежует мясника. Мыши хоронят кота.
Почему удался Дон Кихот? Потому что он смешон, неловок, он идиот. Так же как и князь Мышкин. Почему хороши Ставрогин и Онегин? Потому что они убийцы и мерзавцы. Так же как и Печорин. Почему невыносимо скучны Пьер и князь Андрей? Потому что они хорошие люди.
Чтобы интересно написать о тюрьме, надо поставить все с ног на голову. Надо найти в себе силы на иронию по отношению к себе и на сочувствие к последним тюремным гадам. Надо найти парадоксальные сюжеты, гротескные истории. Иначе проза будет скучной.
…
Лейтмотивы… невербальные сущности… скользят себе сквозь текст. Их трудно определить, невозможно описать… невозможно и за хвост поймать… и тем не менее именно они своим присутствием и задают тон всему массиву слов.
Массиву? Карнизу, готовому сорваться и упасть в пропасть, унося с собой и автора и его жалкие потуги… Ведь идти-то приходится по краю. Рисковать.
Нечто почти прозрачное, или призрачное.
Они – хоть и случайные гости, но хозяева рассказа. Ради них все и пишется.
Да, да – по хорошему тексту всегда бродят призраки, как ревизор по «Ревизору» или сам Царь в маске Наполеона по «Мертвым душам» в проклятой Богом тираноцентричной русской литературе.
Ну, а мы их поганой метлой…
…
Роман, написанный больше ста лет назад Фёдором Сологубом – ключик к русской жизни, к русскому человеку последующего столетия.
Гений писал: «В искусстве должна быть приподнятость».
Немцы говорят, например, так: «В этом фильме нет эспри…»
Федор Сологуб писал прекрасные стихи, в которых и приподнятости и эспри – половником хлебай. А в прозе предпочел опуститься в нижние миры полусмерти… Потому что в России ты можешь, конечно, долго себя обманывать и жить, например, в стихах Тютчева, в музыке Чайковского или Рахманинова, или в картинах Левитана или Кандинского, но потом… свинцовая мерзость отечества утянет тебя в глубину ада.
И тут уж выбора нет. Бога нет. Ничего нет, кроме нежити. Об этом роман «Мелкий бес».
А советским продолжением этого текста стала проза Хармса, наконец напечатанная на родине автора.
Романы Аксенова, Битова… – это попытка убежать от героев Хармса и Передонова или… раскрасить их внутренней свободой (самообманом раба), лирикой, интеллектуализмом, и так преодолеть этот ужас. Русскую правду. Попытка эта не удалась, и проза постаксеновская пытается нахрапом раздуть абсурд до критического, вселенского размера (Сорокин) и так взорвать этот баллон с выхлопными газами. Но и это не удается. Передонов не преодолен. А Недотыкомка все еще смотрит на мир своими тухлыми глазами…
…
Весело было. Ванька в рояль насрал.
Проговорил
