взорвалась криками и громкими аплодисментами, директор встал и направился к сцене. Подойдя к Стиву Якоби, он крепко пожал ему руку и поздравил с успехом.
– Объясните мне, пожалуйста, – спросил он, обращаясь к оркестрантам, – как удалось так гениально сыграть без единой репетиции?
– Спросите об этом двести тактов тишины, – ответил старый Густав и рассмеялся.
Вслед за ним засмеялись и другие музыканты.
– Да ну вас! – пробурчал директор. – Сказали бы уж, что двести тактов смеха.
– А что? Это мысль! – воскликнул Стив Якоби и взмахнул дирижёрской палочкой.
Константин Шабалдин
Точковщик
Моим друзьям – Антону Безбородову и
Виталию Рыбальченко.
Историк поспешно отвернулся от микрофона и откашлялся, в горле першило. От всех этих недавно пробудившихся, как всегда, невыносимо воняло плесенью и ацетоном. Он продолжил:
– Сначала было стрёмно. Все шугались. Потом как-то уже пообвыклись и стали присматриваться. Вспоминать. Но долго ещё называли друг друга по номерам криокамер. Кстати, придумать себе новое имя не такая уж и простая задача, попробуйте как-нибудь на досуге. Это же не псевдоним взять, это навсегда. Я вот так и не смог, все называют меня просто «Историк». И вот Четыре Пятёрки, Двойка тоже не смогла, хотя и была в первой партии проснувшихся. Так что пока будете под номерами.
Федя Рефератов переглянулся с Двойкой, и они пошли на выход из огромного зала, который Историк уже давно нарёк «Историческим». Для них, проснувшихся первыми, посещение уроков истории было необязательным. Но всё равно ходили. И Вася Бонапарт ходил, и Брэд Афанасьевич Пит, и даже Маргарита Львовна Будённая, хотя у этой старухи, как ни странно, с памятью было лучше всех. Остальные время от времени начинали «плыть», забывали элементарные вещи, путались в словах. Федя, например, регулярно забывал, как завязывать шнурки. А уроки Историка вносили ясность в мутные мозги, помогали удержать в сознании короткую историю Пробуждения. Вот и ходили невзирая на статус ветеранов и тяжёлый липкий смрад, уже въевшийся в стены Исторического.
– Имена, – ехидно усмехнулась Двойка. – Подумаешь, имена. А как чуть с голоду не подохли, как тот мужик с ума сошёл, как думали, что все мы подопытные и за нами наблюдают?
– Ну всё же хорошо теперь, – пробубнил Федя. – Как банки консервов открывать вспомнили и Большой Мозг нашли.
– Ты нашёл.
– Я.
– И он умирает.
– Но сидят же возле него. Записывают. Кто помнит как.
– Ха. Ты бы видел, что они записывают. И о чём спрашивают. Дебилы.
– Двойка, ты несправедлива. Работают же люди. Ночей не спят.
– Зато Историк поспать не дурак и жрёт за троих. Это справедливо?
