ласково или пожурит, если заслуживаешь. Кажется, многие здешние женщины тайно в него влюблены. Не удивительно. Ему почти шестьдесят, а сколько в нем энергии, мужественности, стати. Он не сдается годам. Со временем у всех становится больше морщин и болячек, но если одни брюзжат, и из них сыпется, то другие стареют красиво и радуются жизни как в молодости. Михаил Борисович из последних.
Он вошел, и в учительской сразу притихли.
Проскурякова, приготовившаяся что-то сказать, лишь выразительно глянула на врага. Зоя Ивановна села еще прямей. Анна Эдуардовна подняла подбородок и посмотрела на Казакова из-за стекол очков.
Он был погружен в себя. Окинув всех рассеянным взглядом, он подошел к столу и сел на его край.
– Дамы и господа, холодная вода появится в лучшем случае вечером. Авария. На сегодня уроки окончены. Если кто-то потерпит, получит орден. – С какой-то вымученной улыбкой он прибавил: – Шутка.
– Михаил Борисович, это издевательство! Только на прошлой неделе отключали! – Анна Эдуардовна возмущенно тряслась. – Мы и так отстаем от графика! Не успеваем пройти материал!
– Анна Эдуардовна, если бы от меня зависели вопросы водоснабжения, я бы конечно сделал все возможное, чтобы не срывать учебный план, но – увы.
– Надо жаловаться! – Анна Эдуардовна не успокаивалась. – В мэрию!
Он не слушал ее.
– У Максима Глухих вчера убили отца, – сказал он в пространство.
Вдруг стало слышно, как гудят люминесцентные лампы.
Почему, кстати, они включены? За окном день.
Между тем все глаза были устремлены на директора.
– Его застрелили в подъезде вместе с охранником. – Михаил Борисович был вынужден сказать еще несколько слов.
– Из-за бизнеса? – спросил кто-то.
– Не знаю.
– Это ужасно! – пролепетала Зоя Ивановна, и ее глаза увлажнились. – Чтоб у них руки отсохли!
– Это вряд ли.
Он посмотрел в окно.
– Звонила мама Максима, – сказал он. – Попросила отпустить его на несколько дней. Так что не теряйте его, пусть побудет недельку дома. Не до учебы ему сейчас. – Он смотрел на Тамару Степановну Луценко, классного руководителя «8» – го «В», где учился Максим.
– Хорошо, Михаил Борисович. Его сегодня не было, я уж подумала – болеет, хотела звонить домой. Ох, горе-то какое! – Тамара Степановна покачала седой головой.
– Такие, в общем, дела…
Он больше ничего не сказал и вышел.
По-прежнему гудели лампы дневного света.
Все молчали. Никто не решался заговорить первым.
Но вот одна сухо кашлянула, другая вздохнула, третья поерзала на рассохшемся стуле, отчего тот скрипнул, и – поехало.
Сергей Иванович вышел.
Он не хотел обсуждать эту новость. Без меня. Обсасывайте
